Иногда себя в зеркале узнаю. В последние два месяца это
случается все чаще и в первые секунды испытываю лишь недоумение, но
чем дольше смотрю, тем острее чувствую себя уязвимой. Будто вновь
вижу свое жалкое отражение в насмешливых глазах Смолина. Наверное,
виной тому бесконечные разговоры о детях.
– Кира грезит ходить беременными на пару, – делюсь вслух своей
головной болью.
Валентин давится только что принесенным мной горячим кофе и
долго кашляет.
– Кто ж такое под руку, – хрипит и бросает затравленный взгляд
исподлобья. – Но вообще, я не против. Если ты за.
– Так она это в твоем розовом дневничке прочитала? И где ты
хранишь его, проказник? – иронизирую, хитро сощурившись и грозя
Вале пальчиком. Суровому рослому мужику тридцати семи лет.
– Хорош, – осаживает Валя хмуро. – «Нет» было вполне
достаточно.
Чувствую укол совести, но вида не подаю.
– Поговори с ней. Не хочу ее обижать, но эта навязчивая идея у
меня уже в печенке.
– Почему я? – невинно вскидывает густые темные брови
Валентин.
– Твоя же жена, – удивляюсь, округляя глаза.
– Как косточки мне перемывать, так вы лучшие подружки.
– Валь.
– Не самая ее плохая затея, – произносит уже серьезно.
Присматривается ко мне, взгляд тускнеет и становится
жалостливым.
– Еще слово и я решу, что ты спал со мной из сострадания.
– Ну да. Развелся я по той же причине.
– По гроб вспоминать будешь? – обиженно надуваю губы, а Валя
улыбается:
– Надеюсь. Иди сюда. – Он отъезжает на стуле от стола и хлопает
себя по коленям.
– Как непрофессионально, – закатываю глаза на его выходку, но
против понежиться в знакомых крепких объятиях ничего не имею. –
Вызываешь клиентов?
– Нет, непристойно домогаюсь своего секретаря, – отвечает, не
моргнув и глазом. Сажает меня вполоборота, обнимает, тыкаясь носом
в плечо. На приставания даже не тянет. – И таким макаром можно
вызвать только жену.
– А говорил, я помощник, – вздыхаю «горестно» и под Валиной
лукавой ухмылкой разворачиваюсь к нему спиной.
– Могла бы быть партнером, – его голос снова становится
серьезным.
– Кирюша не потянула бы роль любовницы, – шутливо перебиваю его
и, подавшись чуть вбок, ненадолго накрываю его рот ладонью, чтобы
не сказал вслух то, о чем пожалеет. О чем мы оба пожалеем.
– Клиентов в самом деле не густо, – резко меняет тему и
направленность коллективной мысли. Что тут скажешь, Валентин умный
и проницательный мужчина. – Если хочешь, давай еще раз обмозгуем
дело номер шесть.
– Нет, – отвечаю после паузы, тщательно обдумав предложение.
Соблазн согласиться слишком велик, но сколько можно? Три года мы
то и дело ищем новые зацепки, мотаемся в мой родной город, тратим
время и остатки моего душевного равновесия, но упираемся в одну и
ту же закрытую дверь, за которой под семью замками сокрыта тайна
гибели моего брата. Дело под щадящим мои нервы кодовым названием
«номер шесть». Ровно столько раз водолазы прочесывали реку.
– Как скажешь, – Валя нежно целует мое плечо, неприкрытое
бретелей довольно легкомысленного по причине жары платья. Обнимает
под грудью, принуждая облокотиться на него спиной, но как
расслабиться с колом через весь позвоночник и битым стеклом вместо
сердца? Еще один вопрос без ответа.
Странные у нас отношения. Мы оба это отчетливо понимаем, была
страсть, но нежного взаимного чувства из нашего нетипичного
знакомства родиться не могло. Чем я занималась даже вспоминать не
хочется, но иногда приходится, чтобы напомнить себе, из какой
темноты он меня выдернул.
Шесть лет назад я попала в аварию. За рулем был мой друг, Вася
Школьников. Сердобольный безотказный парень, которого я, сама того
не желая, возненавидела всей душой. В ту роковую ночь я потеряла
ребенка от мужчины, которого любила каждой клеточкой своего
израненного сердца. Я грезила своим малышом несмотря на то, что с
его отцом мы уже не были вместе. Несмотря на то, что он вытер об
меня ноги, бросив самым унизительным образом. На ребенке
сосредоточился весь мой мир, только в нем я видела надежду на
что-то светлое в будущем. У меня не осталось никого. В ту ночь я
потеряла и саму себя.
