Развод под 50. Дорогая, тебе пора в утиль!

– У тебя другая женщина?

Я вся дрожу. Собрала всю храбрость, чтобы задать вопрос, который разделит мою жизнь надвое.

Роман выходит из уборной и встает напротив, по взгляду не определить, что думает, но я успеваю заметить мелькнувшую там досаду.

Он должен оправдаться, сказать, что я брежу, но вместо этого с раздражением проводит рукой по волосам и едва сдерживает циничную ухмылку.

– Ты хочешь поговорить об этом сейчас? Не вздумай позорить семью перед гостями. Дома обсудим.

Я задыхаюсь от возмущения, что он даже не пытается убедить меня в том, что я говорю глупости. Будто всё равно ему, что я знаю его тайну.

Хватаюсь дрожащими пальцами за подаренное мужем на нашу годовщину жемчужное ожерелье и с силой сжимаю бусины. Хочется содрать с себя украшение, которое будто душит своей фальшью, но я сдерживаю гнев.

За эти годы так привыкла к тому, что нужно удерживать образ счастливой успешной семьи без черных пятен и проблем, с которыми сталкиваются остальные супружеские пары, что даже сейчас, когда всё вокруг, выстроенное моими розовыми очками, рушится, не могу пересилить себя и устроить безобразный скандал и концерт на потеху гостям.

Сжимаю зубы, но в этот раз не собираюсь молчать.

– Нет. Мы поговорим сейчас, и плевать я хотела, что подумают о нас твои гости. Половину из них я не знаю, и пока ты не ответишь на все мои вопросы, я не успокоюсь!

Я едва не шиплю, чувствуя не только боль, но и разочарование.

Тридцать лет нашего брака мы решили отметить в ресторане, позвать самых близких, а в итоге меня окружают многочисленные знакомые Романа по бизнесу, а из родственников присутствуют только наши дети.

Я и это проглотила, радуясь хотя бы тому, что муж разрешил привести на праздник внуков. Столько лет я безропотно соглашалась с его мнением, что семья – это только мы и наши дети, а теперь оказывается, что всё это игра в одни ворота.

Пока я сосредоточилась на нашей семье, мой муж играл на два фронта.

– Хочешь поговорить? Надоело притворяться? – щурится Роман и стискивает челюсти. На скулах перекатываются желваки, на лице – звериный оскал.

– Притворяться?

Роман хватает меня за подбородок и сжимает его пальцами, запрокидывая мне голову вверх. Ухмыляется некрасиво, будто перед ним стоит не его жена, требующая ответа на свой вопрос, а рабыня, посмевшая не вовремя подать голос.

– У меня есть другая женщина, Лина. Довольна? Я ответил на твой вопрос?

Он говорит так обыденно и даже с легкой скукой, словно я спросила его, в каком костюме он завтра пойдет в офис. И ни капли раскаяния в глазах, только раздражение и гнев, что отвлекаю его от важных дел.

На глаза наворачиваются слезы, а в голове шумит, будто черепную коробку сдавило изнутри жестким кулаком, но я ни звука не издаю, пытаюсь совладать с реальностью.

У меня никогда не было привычки копаться в телефоне мужа. Это ведь личное пространство, да и он не давал повода усомниться в его верности. Пароль от меня не скрывал, в душ с собой телефон он не забирал. И все эти годы мне казалось, что это у нас семья такая, основанная на доверии и уважении, а сегодня, когда муж вышел из-за стола в разгар нашей годовщины и оставил телефон на столе, что-то вдруг дернуло меня посмотреть, кто написывает ему весь вечер. Кого он не может проигнорировать в самый важный день в году.

– Кто она? – потерянно спрашиваю я, безуспешно пытаясь вырваться из хватки Ромы.

– Какая разница? Не лицемерь, Лина, тебе не идет.

– Не лицемерь? Это всё, что ты можешь сказать? Мне, своей жене?! Ты ведь обещал, что никогда не обидишь… Не предашь… Что не заставишь…

Дыхание перехватывает, и я с силой вцепляюсь ногтями в кисть мужа. Он морщится, но руку с моего подбородка не убирает, наоборот, сжимает сильнее, до боли.