1
Андрей насыпал кофе в пол-литровую, до черна закопчённую турку. Три с верхом столовых ложки – нужно было как-то проснуться, а ничего более подходящего для этих целей он не знал. Уже давно забросил не то, что занятия по у-шу, – утреннюю гимнастику. С тех пор, как от него ушла жена, забрав сына и нехитрый домашний скарб, Андрей остался один-одинёшенек в тесной, от размена доставшейся хрущовке, и махнул на все рукой, целиком отдавшись любимому делу.
Собственно, из-за этого дела он и остался бобылём – жена так и не смогла разделить малоперспективное и бесприбыльное увлечение главы семейства рок-музыкой.
И Андрей, очертя голову, нырнул в свои мечты, не замечая, как они алчными пиявками высасывают из здорового тридцатидевятилетнего организма все живительные соки. Которую ночь подряд он до рассвета просиживал за гитарой. Терзал струны, кромсал медиатор, сбивал пальцы, но шедевра так и не создал. Уже почти готовый дебютный альбом группы «Квартал ЧМЗ» грозил бесславно залечь в стол.
Не шло ровным счетом ничего – ни слова, ни музыка. Песня нужна была такая, что если не насмерть, то хотя бы тяжёлым ранением в сердце, чтобы болью и слезами наизнанку вывернуло. А выходила лишь лёгкая простуда, от которой слегка першило в носу. Боль застряла где-то ниже печени. Андрей загнал её туда однажды и бесповоротно. Он только-только перестал натыкаться на чужие, непривычные углы новой квартиры, ему только-только перестал мерещиться детский смех в ванной и радостный кастрюльный перезвон на кухне.
Двенадцать ненавязчивых и живеньких треков ребята уже свели в домашней звукозаписи. Но Гришка Клишевский – воротила и деляга, взявшийся спродюсировать старых школьных друзей, безапелляционно заявил, что альбому не хватает драматизма. В сторону Андрея вытянулись шеи: ну, братан, как же так, – у тебя вроде горе, личная неудача, жизненный облом, а ты стряпаешь шутки, будто пирожки печёшь. Нужна тринадцатая, – забойная.
– Не нравится, пишите сами, – огрызнулся Андрей, понимая, что попусту сотрясает воздух.
Никто из друзей в графомании замечен не был. Витька с Юркой были превосходными прикладниками-ремесленниками, балалаечниками с пелёнок, – техника, аранжировки, запись, – всё взвалили на себя и дружно тащили. Саня с детства хорошо бил в челюсть, поэтому сел за ударные, тоже нашёл себя человек. А Андрей с младых ногтей витал где-то в облаках. Всё что-то лепил, малевал, придумывал. Несмотря на навязанное родителями инженерное образование, на заводе проработал лет восемь, а потом ушел играть в ресторан, прогадав в зарплате, но выиграв в самоудовлетворении.
Андрей тоскливо покосился на кофейную гущу, собравшуюся на дне кружки. Казалось, что чёртова цифра преследует его даже здесь – чёрные крупинки рассыпались на два ряда: столбик и загогулина. Андрей сунул посуду под кран и пошёл одеваться.
Полчаса убил, склоняя старенький «Фольксваген» к сотрудничеству. Десять градусов ниже нуля совершенно не вдохновляли железного друга на отзывчивость. С горем пополам раскочегарив колымагу, Андрей вспомнил, что забыл дома рюкзак, – гитару-то он, как пассажира, всегда сажал на переднее сиденье, а сумки с документами вечно забывал.
Не гася мотора, он сбегал на четвёртый этаж и обратно, чуть не сшиб с ног соседку, обнимавшую мусорное ведро:
– Да что ж это такое, носятся, как ошалелые!
– Извините, – крикнул Андрей, выбегая из подъезда, и рванул с места, аж покрышки застонали.
Он опаздывал, а опаздывать в этот день было никак нельзя. Сегодня все ребята отпросились с работы, репетицию назначили с самого утра – Гришка откопал где-то телевизионщиков «для пиара». Андрей скептически относился к этой затее – альбом еще не вышел, а они уже, как петухи, распушили хвосты. Всё-таки надо иметь хоть какое-то суеверие для приличия.
