— Пута, нуттэ!!!
Прорывается мужской голос через мое спутанное сознание. Тело
ужасно болит. Не чувствую ни рук, ни ног. В голове каша. Дышать
тяжело. Чувствую, как по лицу что-то течет. Вместе с ругательствами
(а я уверена, что это был именно мат) слышу вдалеке плач младенца и
тихий шепот: "папочка, не бей маму".
А потом пронзительный крик: "МАМА!", острая, обжигающая боль в
боку. Из легких вырывается всхлип, и я провалилась в темноту.
Ничего не понимаю.
Совсем недавно я мчалась по серпантину в больницу. Привезли
срочного пациента, а операционная группа была не укомплектована.
Мне позвонил главврач отделения и попросил приехать. Живу
относительно недалеко от больницы, мне только в горку забраться...
в дождь и ветер.
Помню, как по телефону связалась с дежурным хирургом, чтобы
узнать подробности. Мне описали травмы неудачного мотогонщика, и
что ему нужно не только внутренние органы зашивать, но и ногу
восстанавливать. И все это одновременно и срочно.
Надавила на газ. Услышала, как дежурный забыл выключить телефон
и побежал. На том конце стоял протяжный писк – остановка сердечной
деятельности. Скупые команды врача, подтверждение о проведенных
манипуляциях и... все. Телефон отключился. Или я сама
отключилась.
Темнота. Не могу даже вспомнить, что именно случилось. Я
врезалась или в меня? Может, оползень?
А потом темнота сменилась болью во всем теле. Чей-то плач
настойчиво вторгался в мою гудящую голову. Чьи-то руки нежно
гладили меня по голове.
— Мамочка, — шептал совсем рядом детский голос. — Пожалуста,
мамочка, открой глазки.
Мне настолько жалко ребенка стало, что захотелось посмотреть на
эту "мамочку".
Открыла глаза и поняла, что левый совсем не хочет открываться,
еще и болит ужасно, а во рту мне не хватает зубов.
— Хррр, ар, бр...
Это кто так хрипит? Ощущение, что рядом человек с отеком легких.
А почему мне так тяжело дышать?
— Мамочка! — я не вижу левой стороной, но именно оттуда на меня
налетели маленькие ручки.
Какая "мамочка"? У меня никогда детей не было.
— Мама, папа опять Арсиэля забрал. А нам здесь приказал
сидеть.
При упоминании этого имени во мне что-то сжалось.
Повернула голову так, чтобы видеть ребенка.
Передо мной на коленках сидела маленькая красивая девочка.
Только грязная и в рваном, некогда великолепном платье. Ей от силы
лет шесть или семь, но в ее глазах уже виден взрослый человечек.
Глядя на нее, понимаю, что она слишком быстро повзрослела. Нет, ее
заставили стать старше. В ней столько боли и страха, что она не
смеет плакать. Тоненькие ручки и тело больше подходят оголодавшему
нищему, а не ребенку из хорошей семьи.
Жалость и боль смешались во мне, и поднялась настоящая душевная
буря. Я ощутила злость на того, кто посмел сотворить такое с
девочкой. Нехватка кислорода усугубляла ситуацию. Мне стали
мерещиться алые всполохи вокруг ребенка. А потом я поняла, что буду
защищать малышку во чтобы то ни стало. Что-то тихое, но
одновременно настойчивое тянуло меня к детям.
Да, к детям. Не к ней одной, но еще и к сыну...
— Что случилось?
Я попыталась встать и поняла, что тело слишком огромное для
меня. Мои руки сжимают выпирающую грудь, между ногами нет
свободного места, еще и неприятно трется. Сердце от каждого
движения стучит все сильнее, а легкие дышат так тяжело, будто я
сквозь толщу воды пытаюсь дышать. При этом ноги отзываются болью,
руки ноют, а живот висит на коленях. Осторожно трогаю свои руки и
понимаю... я не я!
Не успеваю рассмотреть себя и найти здравые мысли в голове.
Раздается скрежет. Я быстро поворачиваюсь. В небольшой комнатке
нет ничего, кроме какого-то грязного одеяла и ведра в углу. Девочка
настойчиво жмется ко мне и с ужасом смотрит на железную дверь. Ее
кто-то пытается открыть.
