– Ты не знаешь, где моя спортивная форма? – звонкий
взволнованный голос ворвался в сонную тишину комнаты на троих в
общаге.
Его обладательница словно молекула металась в каком-то хаотичном
движении: подбежала к шкафу и поочерёдно открыла дверцы, выдвинула
ящики, следом переместилась к кровати и принялась хлопать по
покрывалу, выбивая пыль, когда закончила, нацелилась на письменный
стол. При этом она то и дело пыталась сдуть спадавшие на глаза
непослушные светлые пряди цвета льна. Но они почему-то всё равно
оказывались во рту. Тогда девушка шумно выплёвывала приклеившиеся к
губам волосы так же яростно, как лошадь пытается избавиться от
ненавистных удил.
От неожиданного вторжения хозяйка комнаты подпрыгнула на кровати
и резко села. Она еле поспевала переводить сонный взгляд вслед за
хаотичными манёврами взъерошенной гости. Девушка махнула рукой. Это
движение напоминало: «Сгинь, нечистая!». Потом кулачками по-детски
потёрла глаза, широко зевнула, даже не потрудившись ради приличия
прикрыть рот, от души потянулась. Наконец, из-под одеяла появились
голые ноги, пальцы на которых сжались, потом распрямились и снова
сжались. Похоже, в этом молодом теле проснулись только пальцы на
ногах, в то время как всё остальное ещё продолжало дремать.
Однако утреннее солнце уже бодро хозяйничало вокруг: раскидывало
повсюду свои лучи, дотягиваясь даже до самых дальних углов комнаты.
День обещал быть безоблачным и по-весеннему весёлым.
– И тебе доброго утра, Люба, ты чего здесь забыла? – сиплым
спросонья голосом пробурчала неохотно просыпающаяся девушка, затем
почесала голову и откинула назад свои рыжие пряди. Вчера она не
стала заранее заплетать их в косу, в итоге так и уснула с
распущенными волосами за просмотром фильма. Теперь медные
макаронинки торчали в разные стороны, образуя на голове девушки
креативное подобие вороньего гнезда. Вдруг она смешно сморщила
носик-пуговку, и щедро рассыпанные вокруг него веснушки пришли в
движение. Следом послышалось чихание, больше похожее на кошачье:
«Пчхи-и».
– Форма моя! – Люба продолжала носиться по комнате. – Форма где?
– Она в очередной раз залезла в шкаф, откуда торчала только её
пятая точка. За её спину словно комья земли вылетали вещи, они в
творческом беспорядке покрывали предметы, встречавшиеся на
траектории полёта.
– Я почем знаю? Под кроватью посмотри, может, там. – Хозяйка
комнаты облокотилась на подушку и наблюдала за подругой.
– Вера, ты опять издеваешься. Мне нервничать нельзя. – Люба
повернула голову, выпятила губу и дунула на вспотевший лоб.
– И как тебя только твой узурпатор отпустил?
– Хватит ёрничать, лучше помоги найти. Меня отпустили на
полчаса. – Люба опустилась на пол и принялась рассматривать
откуда-то вытащенную вытянутую футболку непонятного цвета: – Это
что?
Ещё вчера Люба и их третья подружка Изольда с энтузиазмом
собирали вещи[1]. Гвалт стоял на весь этаж. Изольда громыхала в
поисках своей счастливой кружки, напоследок строя по стойке смирно
девочек на кухне и раздавая особо ценные указания. Затем
перевернула всю комнату на предмет своих туфель на высокой шпильке.
По завершению сборов она составила все учебники и конспекты стопкой
с неё ростом, а вокруг сложила огромные сумки с вещами. Всё это
было размещено посередине комнаты и загромоздило проход.
Повернуться было негде. Ни зайти, не выйти.
Благо приехал жених девушки, сгрёб свою ненаглядную с её
несметными баулами и погрузил в машину. Следом уехала Люба. Все
необходимые вещи она сложила в одну спортивную сумку.
Несмотря на то, что первая, предполагалось, уезжала на ПМЖ, а
вторая временно, их провожали шумно и многолюдно. Даже всплакнули.
Момент прощания выдался эпически надрывным. Хотя ни та, ни другая
из общаги выписываться не собирались.
