Одногруппник Костя смотрит так, что
волнение по щекам бьет, и те пылать начинают.
Я впервые рядом с ним ощущаю
смущение. Хотя стоит отметить: прежде мы время наедине не
проводили.
А может, я вновь навыдумывала
лишнего? Матвей, мой парень, с ума сходит от своей тупой,
унизительной ревности! И меня заодно накручивает. По его мнению,
все вокруг только и мечтают ко мне под юбку залезть. Больше
заняться людям нечем. Бред и паранойя, навязанное чувство вины.
Надеюсь, это осеннее обострение, которое закончится с первым
снегом.
Костя тащит огромную маску от
костюма и сумки с реквизитом. Я тоже маску сжимаю, мы от остановки
идем в сторону моего дома. Погода чудесная: ни дождя, ни ветра.
Болтаем обо всем подряд, обмениваемся впечатлениями.
— Так откуда ты все современные
детские песенки знаешь? — подкалываю. — Ладно я уже два года
работаю аниматором на праздниках, положено. Но ты-то свободный
парень девятнадцати лет! Ты не обязан!
Костя смеется и закатывает глаза. Он
веселый, а еще с ним оказалось легко общаться.
— Только из «Фиксиков». Они крутые и
познавательные, — заключает значительно. — Только никому не
рассказывай, окей?
Я не удерживаюсь и хохочу вслух.
— Вот откуда родом твои оценки при
стремящемся к нулю уровне посещаемости. Фиксики!
— Не всем же быть ботаниками, —
возвращает он подкол.
Костя у нас считается заядлым
прогульщиком, лентяем и так далее по списку. С трудом закрывает
сессии в числе последних. Его предложение помочь с реквизитом, а
потом и выступить на дне рождения пятилетней Алёны было крайне
неожиданным. Всегда казалось, что он по имени-то меня не
помнит.
Сумки были неподъемными, и пришлось
согласиться.
Потому что Матвей снова подвел и не
приехал. А время поджимало.
Мы подходим к подъезду и
останавливаемся. Где-то вдалеке лает собака. Голуби терзают
брошенную у лавочки булку.
— Пришли, — сообщаю. — Еще раз
спасибо, ты очень выручил.
Смотрим друг на друга. И я отвожу
глаза. Потому что моя зараженная подозрительностью Матвея интуиция
снова бьет тревогу. В животе пусто становится и как-то странно
щекотно.
— Да не за что, — пожимает плечами
Костя. — Обращайся. Мне понравилось. Я люблю детей. В моей семье их
много.
— Деньги переведу вечером, в крайнем
случае завтра. Половину, как договаривались.
— Мы не договаривались. Я помог
просто так, по доброте душевной. Мне было не сложно. Ничего не
нужно, Юль.
Я все равно переведу ему деньги, но
слышать отказ приятно. Костя будто мысли читает и улыбается.
— Так не пойдет, — говорю строго. —
Ева обычно не затягивает с выплатами, у нас с этим четко. Жди.
— Обижаешь, — тянет он.
— Не обсуждается.
Мы с Матвеем давно подрабатываем
аниматорами по выходным и в праздники. Поет Мот так себе, но дети
его обожают за врожденную харизму. Если бы он еще держал
обещания.
В прошлый раз мне пришлось
справляться одной с тринадцатью пятилетками. Я выползла из детской
комнаты мокрая, как после бани. С квадратной головой и желанием
придушить своего бойфренда.
— Ладно, — нехотя соглашается Костя.
— Но тогда вместе их потратим. Как насчет выпить кофе где-нибудь
поблизости? Или кино?
Я показываю ему внушительную маску
Симки.
— В другой раз.
— Уверена? Мне совсем нечего делать.
Суббота, вечер. Соглашайся, просто поболтаем. Ничего такого.
Костя склоняет голову набок и
выглядит при этом крайне милым и каким-то... уязвимым, что ли. Я
вновь неловко смеюсь, будто меня щекочут. Потом случайно перевожу
взгляд на свой дом. Ничего особенного, обычная пятнадцатиэтажка,
уходящая в небо. Окно бабы Нины открыто на проветривание. А потом я
замечаю у подъезда, в тени деревьев, знакомую фигуру. И
холодею.
Ненавязчивая щекотка исчезает
мгновенно. Вместо нее под кожу иглы ужаса впиваются. Я застываю,
как пойманная на вранье семилетка!
