Моей любимой сестре Оле
посвящается
Ее, наверно, можно
миновать,
Влюбившись сразу вдумчиво и зрело,
И навсегда утратить благодать,
К ней возвращаться –
К первой, неумелой,
Загадочной, неистовой, слепой,
Чтоб, испытав, как счастье убывает,
И, вспомнив молодое, – «Есть любовь!» –
По-взрослому поправиться: «Бывает!»
Юрий
Поляков
Наши дни
– А сейчас переходим к другим
новостям. Вчера сотрудники ФСБ России предотвратили серию терактов
в нескольких областях страны, двое террористов задержаны, еще
шестеро ликвидированы, – сообщила известная телеведущая вечерней
программы. – Послушайте эксклюзивное интервью с одним из
сотрудников ФСБ, участвовавшим в задержании. – На экране появилось
видео с наложенной на лицо цензурой в виде мозаики.
Девушке, приметной, яркой внешности,
сидевшей в тихом, почти безлюдном кафе, хватило секунды, чтобы
узнать фигуру говорившего, его характерный наклон головы. И хотя
голос был порядком искажен, она поняла – это он.
– Наташка, посмотри, – она указала
на висевший возле уютного камина телевизор, – это он, он.
– Да кто он-то? – спросила
подруга.
– В «Новостях» Влад. Шевалье.
– Не может быть.
– Значит, может. Он все-таки добился
своей цели.
Дикторша, читавшая текст,
продолжила:
– За умелое выполнение боевого
задания несколько участников этой операции представлены к
правительственным наградам. Военные поощрены внеочередными
отпусками.
«Это сколько же мы знакомы? –
подумала девушка. – Так, десятый, одиннадцатый класс, пять лет
института, два года работы, всего девять лет, скоро юбилей».
– Может, Влад тоже поощрен отпуском
и приедет наконец домой, все же здесь у него родители.
– Может быть, и приедет, – и тихо
добавила: – Только не ко мне.
Вспомнилось прошлое, оно вдруг
набежало, нахлынуло, полностью захватило…
Если на клетке слона
прочтешь надпись: буйвол, — не верь глазам своим.
Козьма
Прутков
9 лет назад
– Нет, нет и нет, ну, ты придумала,
систер, – глядя на девушку, сказал Влад,– я, чтобы надел женскую
одежду – да никогда.
– А что такого? Помнишь, мы читали о
кавалере д’Эоне, который переоделся в Лию де Бомон и по приказу
Людовика IV отправился к императрице Елизавете с тайным
поручением.
– Помню, и что?
– Ну, ты же мечтаешь стать
шпионом?
– Я мечтаю через два года поступить
в академию ФСБ, а потом, в перспективе, стать офицером ФСБ, может
быть других спецслужб, но никак не шпионом.
– Влад, ну тем более. Ты и меня
выручишь, и себя проверишь на предмет умения адаптироваться, как
говорится, в стане врага.
– Да зачем, что за глупости?
Какой-то детский сад.
– Это не глупости. Я не хочу ехать в
этот лагерь, понимаешь? Передумала. Можно, конечно, сдать путевку –
и все дела, да ведь трудно представить, какую мама закатит
истерику: посчитает, сколько она сил и средств затратила, чтобы
определить меня на эту профильную смену, сколько людей на уши
подняла! Ужас! Да еще этот дурацкий развод родителей. Сам же
видишь, как она нервничает. Зачем лишний раз напрягать человека?
Съезди в «Монтессори», прошу, смена всего-то десять дней, а я
отправлюсь к бабушке вместо тебя, потом и ты приедешь. Нас все
равно в этом городе никто не знает, подмену не заметят. Зато все
сочинения по литературе, если, конечно, продержишься в лагере, я
буду весь десятый класс писать за тебя.
– Весь год? – задумался Влад.
– Да, весь год, даю слово.
Предложение, если рассматривать под
углом обещаний и клятв сестры, было заманчивым. Парень не любил
уроки литературы вместе с этими дурацкими сочинениями. Нет, читать
нравилось, можно сказать, это было его хобби, и анализировал
произведения он довольно грамотно, но никак не доставляло
удовольствия ему, как, впрочем, и любому шестнадцатилетнему парню,
ну, почти шестнадцатилетнему, делать это под диктатом учителя.
