— Это что?
— Ваза.
— Красивая…
Я скептически смотрю на Мел.
И та сразу же понимает, что ложь
не удалась.
— Ну, видно, Стефану она понравилась, раз он решил
ее подарить.
Еле сдерживаю смех, поэтому отворачиваюсь, а то Мел
подумает, что смеюсь над ее наивностью.
— Ты чудо! — Делаю я заключение и целую
ее в висок, а сам думаю, как бы отомстить
Клаусснеру. В этот момент к нам входит Ева
и начинает хохотать, не сдерживаясь. От вида
заливающейся смехом Валльде я сам начинаю улыбаться, как
идиот, вместе с удивленной Мел. Потому что такая бурная
реакция Евы — редкость для нее.
Отсмеявшись, Валльде переводит дух, но все равно
то и дело прыскает от смеха. Ее щеки пылают
румянцем, а глаза блестят от слез.
— Он всё-таки это сделал!
Я указываю на пузатого, шипастого монстра посреди
комнаты:
— Значит, идея была не нова?
— Мы эту вазу видели в магазине, когда
в прошлом году подбирали для тебя подарок. Стеф уже тогда
рвался подарить ее.
— Спасибо, что отсрочили! И куда мне
ее девать?
Я наблюдаю, как Мел с опаской обходит пузатый горшок,
заглядывает внутрь и пару раз трогает своим пальчиком шипы
на ней и зеркальные осколки.
— Не знаю. Может, в Китай?
— Домик потонет от такой тяжести! —
Смеется Ева, привалившись к дверному косяку. —
Утопите в озере. Стеф не обидится.
— Там Стеф уже утопил мой складной нож… — Бормочу я,
понимая, что утопить тоже не вариант. Не дай Бог,
кто пораниться о нее.
— Я ее себе заберу. — Внезапно
говорит Мел.
— Зачем? — Я удивленно смотрю на любимую,
которая серьезно рассматривает отделку вазы.
— Отнесу в оранжерею. Мы спилим пару острых шипов
и просверлим дырку внизу. И будет горшок вместо вазы.
Отлично подойдет для гортензий. Да! Они красиво будут смотреться
в ней.
Мел счастливо оборачивается к нам и улыбается.
Я в шоке смотрю на жену. За меня вопрос
озвучивает Ева:
— Тебе действительно нравится ваза?
— Ну да… Если отпилить пару колючек, то ничего,
хороший цветочный горшочек.
Я начинаю откашливаться в кулак, чтобы не засмеяться.
К «хорошему цветочному горшочку» прилагается сертификат
автора, что это объект искусств и что стоит это творение
скульптура приличную сумму денег. «Пунктуальность» — гласило
в строке наименование предмета. Кому как,
а я решил, глядя на вазу, что у автора явно
проблемы со временем.
Ева по-доброму смеется и обнимает Мел за плечи:
— Ладно, цветоводы, пойдемте вниз на ужин. Наверное, все
уже там и заждались именинника. А тебе, Оденкирк, повезло
с Мел. Ничего не пропадет в твоем доме. Даже
страшная ваза будет использована.
Я улыбаюсь в ответ и с любовью смотрю
на маленькую девичью фигурку.
Ужасно болит нос, как и губа, которая горит
от удара в челюсть. Хлюпая кровавыми соплями,
я постоянно то отплевываюсь, то утираюсь краем
рубашки. Ох, и влетит мне от Мириам за нее!
Но мне всё равно. Хоть дай тысячу самых дорогих рубашек,
я их не променяю на то, что сегодня произошло.
А началось с того, что в школу надо было прийти
нарядно одетым, так как будут снимать класс для нашего портфолио.
Мириам достала мою единственную белую рубашку, которая уже была
мала в рукавах. Она ее долго отстирывала
и отглаживала. У сестры вообще бзик на чистоте
и шмотках. Раньше она такой не была. Это в последние
два года стала чокнутой: стирает, зашивает, гладит, а если
ей перепадает от подруг новая вещь, то она
ее будет беречь, как зеницу ока.
Поэтому за испорченную и порванную рубашку влетит —
нет сомнений.
Но как визжал Люк! От одного воспоминания я невольно
расплываюсь в улыбке, ощущая, как рана на губе снова
лопается и начинает течь кровь. А еще у меня зуб
шатается. Кулак Люка прошелся по моей челюсти
и разбил нос. Но я в ответ ударил
в живот, а затем вмазал ему с колена между ног.
Напоследок приложил по уху. Пускай я сам получил,
но знаю, что ему было больнее. Впервые в жизни
я наслаждался своим даром. Мириам была права —
действительно, от него есть польза. Например, чувствовать боль
ненавистного противника и наслаждаться, что ему воздаётся
за все пинки и подзатыльники, которые получал от его
дружков вместе с Тимом. А как сладко вспоминать стонущего
Люка.
