Есть в городе места, которые живут по своим законам времени. Больница Святой Анны была именно таким местом – здесь ночь плавно перетекала в день, а день снова растворялся в ночи, не признавая границ обычного мира. Коридоры никогда не пустели полностью, свет в окнах никогда не гас окончательно, и только маленький сад во внутреннем дворике позволял себе роскошь настоящей тишины в предрассветные часы.
Сад был скромным – несколько клумб, две скамейки, старый дуб в центре и узкие дорожки между ними. Но именно здесь, в этом тихом уголке, где городской шум затихал до шепота, а небо медленно розовело, судьба готовила встречу двух людей, которые даже не подозревали о существовании друг друга.
Лия Морган просыпалась каждый день в половине пятого утра. Не от будильника – он был всего лишь подстраховкой – а от внутренних часов, которые три года назад настроились на особый ритм. Ритм утрат и надежд, боли и красоты.
Ее маленький цветочный магазин "Лепестки рассвета" располагался в старом районе города, где дома еще помнили довоенные времена, а улицы были узкими и извилистыми. Лия унаследовала его от тети, но настоящим своим призванием считала не продажу букетов к праздникам, а то, что делала каждое утро до открытия магазина.
Она развозила цветы по больницам города.
Началось это после смерти матери. Лия тогда неделями не выходила из дома, пока однажды не поняла, что задыхается от собственного горя. В тот день она взяла охапку хризантем – мамины любимые цветы – и принесла их в онкологическое отделение, где провела последние месяцы рядом с матерью. Просто поставила в вазу у окна и ушла.
На следующий день цветы исчезли – их разобрали пациенты по палатам.
С тех пор каждое утро Лия объезжала больницы, оставляя свежие цветы там, где их не хватало. Она делала это тихо, почти тайно, не желая превращать личную потребность в публичное благородство. Больницы пахли лекарствами и дезинфекцией, но после ее визитов в них появлялись островки живого аромата – розы в холлах, герберы на подоконниках, полевые цветы на сестринских постах.
Больница Святой Анны была последней в ее утреннем маршруте. Здесь она всегда задерживалась дольше всего, потому что сад во внутреннем дворике стал для нее особым местом. Может быть, потому что он напоминал о том, что красота и жизнь возможны даже там, где царят болезнь и страдание.
Доктор Марк Вейнер не спал уже тридцать шесть часов. Операция длилась восемь часов – сложная, ювелирная работа по замене клапана у пожилого мужчины, который поступил с обширным инфарктом. Такие операции Марк делал сотни раз, но каждая была уникальной, как отпечаток пальца, и требовала абсолютной концентрации.
Сейчас, когда пациент находился в реанимации под наблюдением, а все процедуры были завершены, Марк ощущал знакомую опустошенность. Не усталость – к ней он давно привык – а именно опустошенность, словно вся его энергия, все мысли и эмоции были выжаты до последней капли и брошены на операционный стол.
В такие моменты он не мог просто пойти домой и лечь спать. Его квартира казалась слишком тихой после больничной суеты, слишком пустой после человеческих драм, свидетелем которых он был каждый день. Ему нужно было время, чтобы вернуться к себе, чтобы снова стать просто Марком, а не доктором Вейнером, который держал чужие жизни в своих руках.
Поэтому он шел в сад.
Здесь, на скамейке под старым дубом, он мог позволить себе просто дышать. Смотреть, как небо постепенно светлеет, слушать первые звуки пробуждающегося города, чувствовать, как напряжение медленно покидает его плечи. Никто не беспокоил его в эти часы – медсестры знали о его привычке и не тревожили без крайней необходимости.
