Сверкающее, до рези в глазах, зимнее солнце затянули тяжёлые, мрачные облака, пришедшие со стороны Северного моря. Одно мгновение – и прозрачно-голубой купол небосвода исчез вместе со светилом, скрываясь в пробирающих до костей снежных объятиях зимы. Мраморный лес стал медленно погружаться в предвечерние сумерки под аккомпанемент просыпающегося леденящего ветра.
Огромный серо-рыжий зверь, беспокойно меряющий поляну широкими шагами, вдруг остановился и повёл носом.
– Смарагд, поднимай свой зад. Видимо, наконец-то, всё…
В нескольких саженях от Лесы лежал, свернувшись в клубок, другой оборотень. Он медленно открыл пронзительно зелёные глаза и обвёл поляну хмурым взглядом. Потом, с трудом, явно превозмогая себя, поднялся на лапы. На примятом снегу остался запёкшийся кроваво-красный росчерк.
– Вон экая прорва оказалась! Только перестала, представляешь. Облизывается. Видимо, нажралась… – сквозь зубы, рыкнула Леса, переминаясь в томительном ожидании с лапы на лапу.
– Возможно, – с трудом произнёс Смарагд. Он перевёл взгляд в сторону, где огромная белая волчица, из которой до сих пор торчали арбалетные болты, как в игольнице булавки, заканчивала свою кровавую трапезу. Она уже обошла тела всех наёмников, жадно раздирая их и выедая то, что ей больше всего нравилось, оставляя остальное на сохранение белому снегу и холоду.
И вот Белая подняла свою окровавленную морду и сыто облизнулась. Голубые глаза закрылись от наслаждения. Голод, так долго мучавший её, наконец-то, был утолён с лихвой.
– Так, на счёт «три» пробуем её окружить? А что дальше-то делать надо? По голове чем-то огреть, как в прошлый раз? – неуверенно прошептала оборотниха.
– Погоди горячку пороть, – отозвался Смарагд, следя за волчицей, которую начинала укутывать, пока ещё слабо, разыгрывающаяся метель.
Белая волчица открыла свои пронзительно голубые глаза и окинула внимательным взором двух побитых оборотней, стоящих в стороне. Недовольно ощерив клыки, волчица медленно пошла к поваленной сосне, но с каждым шагом начиная всё сильнее и сильнее хромать.
– Что за дела? – удивлённо выдохнула Леса, не сводя взгляда со зверя. – Ты это видишь? Устала жрать?
Смарагд молча кивнул, прекрасно понимая, что в этот раз не священное капище влияет на трансформацию Агидель, а нечто более древнее. Теперь уже обретает силу предсказание и древняя магия. Всё-таки они неправильно поняли слова Всезнающего о том, что болезнь может убить. Сначала на кончиках шерсти, а потом всё ярче и ярче по телу Белой начали змеиться голубые жилки, переливаясь искрящимися отблесками.
Доковыляв до края ямы, в которой покоилось тело растерзанного бульзара, волчица вдруг зашаталась. Её лапы подкосились будто подбитые, и она обессиленно рухнула на снег. А в следующий миг яркий всполох света взвился в вышину, заставив Смарагда и Лесу закрыть глаза, и исчез, так же неожиданно, как и появился, разлив по округе тягучий запах летней грозы.
Оборотни молча переглянулись и подбежали к яме. Внизу лежало хрупкое человеческое тело светловолосой девушки.
