– Ничего в тебе нет хорошего! – Рычит огромный водитель ПАЗика. Потом внимательно оглядывает меня с ног до головы, и примирительно рокочет:
– Хотя куртка, пожалуй, неплохая.
Да, так повелось на Руси – встречать по одёжке, а провожать по понятиям. И хотя сейчас вышло ровно наоборот, есть повод для радости, ведь в условиях тотального дефицита – это комплимент. Идет девяностый год, я недавно пришел из армии и (о чудо) по знакомству устроился работать в Останкино, прямо на Центральное Телевидение. Помогла мне устроится Людмила Ивановна, мама школьного друга Андрюши Манько. Она много лет отдала спортивной редакции, лучшим своим временем жизни считает период освещения «Олимпиады-80» и подолгу задумчиво любуется на фаянсового олимпийского мишку. Должность моя пока невеликая, ассистент кинооператора, но, лиха беда начало! Сегодня в моих обязанностях была задача собрать всех членов съёмочной бригады и проконтролировать погрузку в транспорт. Водитель прав, давно пора выезжать на съемки сюжета для передачи «Сельский час», а в автобусе ещё нет осветителя и звукооператора. Получается, что сегодня я – не ответственный, а безответственный. Но, честно, я побывал в цеху световиков и некоторое время потратил на изучение этой диковинной пещеры, в которой метров шесть высоты и на стеллажах до потолка хранятся всевозможные осветительные приборы, и лампы любых конфигураций. Не глядя на осветителя, я сунул бумагу и получил подпись в наряде от Василия. Лично видел, как он полез как обезьяна на верхние стеллажи и стаскивал оттуда треноги и софиты. Потом я побежал к звуковикам и совсем недолго покрутил в руках микрофоны разных моделей, а потом позвал Дмитрия с женой (они всегда на выездах вместе). Куда они все делись – непонятно. Свое хозяйство (кассеты, штативы и плёнки) я давно загрузил, оператор и корреспондент на месте. Настроение моё уже с утра подпорчено. Ждём. Наконец, молча, без извинений загружаются магнитофоны и микрофоны, следом с грохотом падают кофры с осветительными приборами, и мы трогаемся. Василий конечно, как всегда пьян (вот почему его долго не было, накатил где-то). От него несёт на весь автобус не перегаром даже, а чистым спиртом, но его никто не уволит, потому что только он может выставить свет так, чтобы вышла идеальная картинка. Дима с Зиной с кислыми минами смотрят в пыльное окно. Дисциплинированный оператор Давид Пинус сидит с ровной спиной, поводит длинным носом и держит марку заслуженного – с ответственностью. Корреспондент хмурит лоб и похоже проигрывает в голове возможные варианты поворотов предстоящего сюжета. Все два… Только водитель Серёжа вырвался наконец за МКАД и счастливо улыбается. За окном самосвал «КРАЗ» выдал нам порцию чёрного, смрадного дыма, который мгновенно засосала и выплюнула нам салонная печка. Кашляем.
– Я где-то читал, что такой чёрный дым от солярки не такой вредный, как сизый – бензиновый. – (Пытаюсь разрядить обстановку.)
– Ага, он даже полезен! – С перекошенным лицом Зина выдает порцию сарказма и снова отворачивается. Далее до колхоза едем молча. «Пазик» ужасно трясёт. Самая простая и дешёвая формула автобуса – это грузовое шасси на рессорах, плюс пассажирский салон. По ровной дороге еще ничего, просто скачешь на скамейке, а вот на просёлках, если не держишься мёртвой хваткой за поручень, будешь валяться по всему ободранному салону.
