Часть первая: "Чёрное море ".
Но в нем нет гармонии.Авария была неизбежна и она произошла. Машина. Чёрная. Без номеров. Без фар. Она мчится. Быстро. Слишком быстро. Прямо на них. На Влада. На Настю. На их родившегося ребёнка, на их сына. Влад держал на руках самое дорогое, что у него было. Машина неслась на них, как пуля, выпущенная из тьмы. Никто не кричит. Никто ничего не успевает. Секунда – и всё кончено. Машина врезалась. Все произошло, так как и должно было произойти. Колесо судьбы сделало очередной свой поворот, и дальнейшая история пойдёт уже совсем другим путём. Мгновение – и всё было кончено. Машина врезалась. Раздался оглушительный грохот, лобовое стекло рассыпалось на тысячи осколков, металл смялся, как бумага. И всё – Тишина. Только на асфальте лежала голубая ленточка, которая оторвалась от украшения праздничного букета. Это произошло потому, что Воин слова сделал свой выбор. Выбор в "Отказе". В отказе от предложения жить в мире, в котором ничего не может случиться спонтанно. Где царит полный порядок.
– Я тебе верю, и я согласна. Но сейчас твоему сыночку нужно срочно домой, переодеться и в колыбельку. Мне тоже в ванную и переодеться, он немного подмочил мне репутацию, я не одевала на него памперс, а пелёнки хороши, но пропускают жидкости.Давайте всё же вернёмся на минуту назад и подробно рассмотрим, что же произошло на площадке перед роддомом. Мишка, который всё это время лежал в кармане его куртки, вдруг открыл глаза. Трещина на пуговице – та, что год назад казалась раной веков, – вспыхнула. Из неё ударил свет – серебристый, как отблеск на лезвии меча, как отсвет с короны Богини-Лады, как эхо голоса Нестора: «Мир – это не то, что есть. Это то, что может быть». Из этого света возникла стена. Не из стали, не из камня. Из памяти. Из возможности. Из выбора. Чёрная машина врезалась. Она врезалась, в стену, которая возникла в воздухе как на экране кинотеатра, из света который проецировал медвежонок. В невидимую для других стену. Машина разлетелась на осколки. Без звука. Как будто её и не было. На асфальте остался только след – тень в форме человека. И ленточка – голубая, праздничная, оторвавшаяся порывом ветра от букета, что держала Настя. Ленточка лежала рядом с тенью, как символ того, что жизнь победила забвение. Настя, широко раскрыв глаза, прижав к груди ребёнка, смотрела на Влада. – Что произошло – её голос дрогнул. Влад не двигался. Он смотрел на место, где только что была машина. Там теперь была лишь тень. Чёрная, бесформенная, она медленно растекалась по асфальту, как чернила, а потом исчезла. Влад уверенно стоял в пяти шагах от их собственной машины. Держал самое дорогое, что у него было на своих руках. Дышал. Жил. – Это была его попытка ответа на мой выбор, – прошептал Влад. – Это был Морок. – Какой выбор? – Между его миром и нашим. Настя резко обернулась. – Ты знал, что так будет? – Нет. Но я догадывался. Из кармана куртки он достал плюшевого медвежонка. Трещина на его пуговичном глазу затянулась. – Отказ, – продолжил Влад. – Я отказался от его мира. От его покоя. От его лжи. Я выбрал этот мир. С болью. С риском. С возможностью потерять. Но и с возможностью любить. Я выбрал мир, в котором наши дети смогут делать выбор. Она посмотрела на него. – Дети? Почему Ты сказал дети, а не сын. – Да дети, мы с тобой ещё ого-го-го! У нас с тобой ещё обязательно должна быть дочь. – А не боишься? – Боюсь, но со страхом я договорюсь.
«Ты уже позволил».Мишка в кармане закрыл глаза. Трещина в пуговице стала чуть уже. Как будто заживала. Где-то в другом мире, в сером пальто, без лица, Морок улыбнулся. – Ты выбрал свой путь, – прошептал он. – Что ж, мы ещё посмотри, что будет дальше. Он достал из кармана старый блокнот. На последней странице – одна фраза, написанная почерком Влада: «Я не позволю». Он перечеркнул её. И написал сверху:
