Полумрак медленно опутывал комнату, как вязкий, безмолвный туман. Воздух здесь был неподвижен, застыв, словно время остановило свой бег. Единственный свет, пробивающийся сквозь узкое окно, исходил от бледной луны. Её серебристый лик тускло отражался на полу, бросая холодные блики на старые деревянные доски. Запах старых книг и бумаги смешивался с еле уловимым ароматом воска, исходившим от свечи, чей слабый огонёк дрожал под редкими порывами сквозняка.
Элин сидел за столом, его спина была чуть сгорблена, а пальцы нервно сжимали перо. Перед ним лежал чистый лист бумаги, безмолвный, нетронутый, пугающе пустой. В его голове роилась бесчисленная череда мыслей, но ни одна не желала ложиться на пергамент. Словно между ним и словами, которыми он хотел выразить свою душу, натянулась невидимая преграда. Он ощущал этот глухой барьер, раздражающе твёрдый, не позволяющий вдохновению прорваться наружу.
Он долго всматривался в этот безупречный белый простор, словно надеясь увидеть в нём ответы, которых так отчаянно искал. Но вдохновение ускользало, растворяясь в полутьме, не оставляя за собой и следа. Элин вздохнул и прикрыл глаза, стараясь отогнать нарастающее разочарование. Возможно, это всё напрасно? Быть может, он ошибся, выбрав этот путь? Слова, некогда льющиеся потоком, теперь застыли в его сознании, как высохшее русло реки. Он вспомнил, как раньше ночи пролетали незаметно, как слова сами складывались в строки, а строки – в истории. Но теперь тишина в его голове становилась всё громче, давя, словно невидимый груз.
Он устало откинулся на спинку стула, позволив взгляду скользить по знакомым очертаниям комнаты. Стеллажи, заставленные книгами, которых он когда-то не мог выпустить из рук, теперь казались чужими, молчаливыми свидетелями его неудач. На стене висели старые карты, на которых некогда отмечались маршруты грядущих приключений, но теперь они казались просто пылью прошлого. В углу, возле кровати, лежала нераскрытая тетрадь – в ней жили нереализованные идеи, не сумевшие обрести форму. Каждый предмет в комнате внезапно обрёл пугающую неподвижность, словно ждал, когда он, наконец, решится сделать шаг.
И вдруг…
Лунный свет, до этого едва заметный, вспыхнул, стал ярче, приобретая неестественную, почти призрачную силу. Мир вокруг на мгновение замер, а затем воздух в комнате дрогнул, заколыхался, как гладь воды, потревоженная невидимой рукой. Элин вздрогнул, его сердце пропустило удар. Это было похоже на дыхание чего-то древнего и неизведанного, прорывающегося сквозь плоть реальности. Он замер, ощущая, как холодные мурашки пробежали по его коже, и не мог оторвать взгляда от окна.
Тени на стенах зашевелились, вытянулись, словно кто-то незримый ступил в комнату. Лист бумаги, до этого неподвижный, вдруг дрогнул, как будто его коснулось невидимое перо. Элин сглотнул, ощущая, как в груди рождается новое, едва уловимое чувство – смесь страха и странного предвкушения.
Мир менялся. И в этом изменении скрывалась тайна. Воздух стал гуще, наполненный невидимыми движениями. Казалось, что сама тьма начинает дышать. Тишина теперь была не просто отсутствием звука – она превратилась во что-то живое, притаившееся в углах, ожидающее, пока Элин сделает следующий шаг. А он… он знал, что этот шаг неизбежен.
Элин моргнул, пытаясь стряхнуть странное ощущение, но оно не исчезло. Напротив, оно разрасталось, пульсировало в воздухе, наполняя комнату чем-то неуловимым, почти осязаемым. Казалось, что реальность сместилась на крошечную, но значимую долю, и теперь всё было не совсем таким, каким должно быть. Воздух стал гуще, приобретая вязкость, как будто комната утопала в невидимой дымке.
