Время на часах показывало первый час
ночи. С новым днем, Гера. Впрочем, для меня, как и для многих
людей, новый день наступал после сна.
Водитель, пойманной мной случайной попутки, что-то увлекательно
рассказывал, пытаясь разбить тишину. О чем он говорил? О жене? О
детях? Простой человек, на обычном стареньком опеле, но глаза его
искрились весельем, а голос отдавался теплом.
— Недавно сын женился. Ох, и невестка. С моей Тамаркой как
сцепятся! Как собаки грызутся изо дня в день! А недавно совсем
ополоумели! Кастрюлю, видите ли, они не поделили! Кастрюль же в
доме, етить твою в дышло, нет больше! Но с другой стороны, моему
шалопаю такая и нужна…
Он еще трещал и трещал, но я не слушал.Рев мотора, печки и водителя
стал задним шумом.
Откинувшись на сиденье, расслабленно закинул голову и прикрыл
глаза, сам не замечая как от усталости уснул. Кажется, я не спал с
позавчерашнего дня…Снились небесные глаза. Чистейшие аквамарины с
искренним взглядом, где-то доверчивым и даже смущенным. Ресницы
трепетали крыльями бабочки, а губы манящие алые и облачно мягкие.
Какие на ощупь облака? Как эти губы…
— Сынок, — раздалось вдалеке, но затем реальность
обрушилась на меня и я резко разлепил веки. — Тебе куда
дальше?
Нахмурившись, посмотрел в окно. Мой дом находится несколько
дальше.
— Здесь, давай, — пораскинув мозгами сказал. Из заднего
кармана достал смятую купюру и хмуро взглянул на мужика.
— Сколько с меня?
— Та ты что, сынок, какие деньги! — воскликнул он
возмущенно. — Я тут рядом живу. Прям за тем поворотом, —
указал на соседний двор. — Мне не в тягость. Считай
соседи.
Но я не слушая его протестов, сунул крупную купюру в руки, и прежде
чем выйти с доброй усмешкой изрек:
— Чтоб жена с невестой за кастрюли не воевали.
На улице снег хлопьями кружился под фонарями, что освещали
небольшое пространство вдоль дороги. Несколько окон полуночников
еще озарялись светом, а где-то на третьем этаже раздавались крики.
Обычный спальный район, которые раскинуты по всему миру.
Зачастую я ходил другой дорогой, но
сегодня мой путь проходил через один дом, в котором маленькая мышь
не спала, судя по тусклому свечению исходящего из её окна.
Удостоверившись что мисс неприятность дома в своей кроватки,
наверняка в пижамке с мишками, я уже засобирался домой, как вдруг в
окне мелькнула тень. Прислонившись к столбу, стал наблюдать за
тощей, но изящной фигуркой, что мельтешила из одного конца комнаты
в другой. Достал сигареты, подкурил, искренне наслаждаясь зрелищем
открытым передо мной.
Мышь и не подозревала, что у нее появился невольный зритель. С
книжкой в руке она остановилась у окна. Отсюда выражение ее лица
было не разглядеть, а уж в такой дремучей темени и подавно, но то
как она соблазнительно провела рукой по шее, опускаясь
медленными движениями вниз, затем вернулась и механически поправила
тонкую лямку бледно-розовой шелковой рубашки, дало мне почву для
недетской фантазии.
Сглотнув слюну, перевел взгляд вниз.
Туда, куда так пристально таращиться было дурным тоном.
Черт!
Сквозь зубы втянул в себя воздух, тем самым затягиваясь дымом, но с
выдохом напряжение в паху не ушло. Бобриха точно задалась целью
меня или убить, или соблазнить. Я, конечно, и сам был бы рад
соблазнятся.
Девочка выросла. Когда-то нескладная
фигурка, приобрела изгибы. Однако, очарование было в другом. Что я
баб смасзливых не видел?
Мышь была запретным плодом. Слишком
хороша для шушуры, подобной мне. Чистая как родник, в то время как
я болото.
Закинув голову, она расхохоталась,
открывая вид на тонкую лебединую шею. От этого атласная ткань
натянулась, четко повторяя контуры ее по-женски стройного тела и
упругой груди. Может, я и должен был отвести взгляд, стушеваться и
давно отвалить на все четыре известные, но не мог. Не мог и не
хотел. Она зазывающе поиграла плечиком, испытывая меня на
прочность, и тут же резко задернула шторы. Так резко, как выливают
холодную воду на спящего. Это меня остудило и, вместе с тем,
разочаровало. Как и много лет назад я на нее не налюбовался. Моим
глазам было мало.
