Темнота была разной. Она совершенно бессистемно меняла цвет с густо-серого на чернильно-фиолетовый, потом неожиданно выцветала и покрывалась багровыми кляксами, становясь похожей на шкуру пятнистого ската. Только у того пятна были белыми, а эти напоминали прячущиеся под поверхностью тёмно-красные огненные воронки.
Я когда-то видела ската в океанариуме, когда ходила туда… с кем? Ведь я же совершенно точно помню, что была там не одна, но с кем же? Почему эти сведения словно кто-то стёр из моей памяти? И почему я вспомнила об этом сейчас?
Как же бесит эта беспомощность и невозможность рассмотреть того, кто стоит со мной бок о бок и тоже смотрит на ската сквозь толстое сверхпрочное стекло!
– Он великолепен, правда? Какая скрытая мощь, какая сила и грация!
Низкий мужской голос был мне знаком, но я никак не могла вспомнить, кому он принадлежит. От этого бессилия раскалывалась голова и хотелось просто банально завизжать. Громко, в голос, переходя чуть ли не на ультразвук. Но откуда-то пришло понимание, что это не поможет. Я не смогу ничего вспомнить, пока тот, кто стоит рядом, не позволит мне это сделать.
Зато я почему-то прекрасно была осведомлена о том, что вот то здоровенное синее пятно, которое медленно, но неотвратимо расплывалось передо мной, лично мне никакого вреда причинить было просто не в состоянии. Наоборот, от него неуловимо тянуло чем-то родным, близким, до одури знакомым. Но почему? Откуда это странное и явно неуместное ощущение взаимного узнавания? Ведь, как ни странно, не только я ощущала родство со странным синим туманным сгустком, он тоже меня помнил, принимал и всячески давал понять, что не обидит.
Я потянулась к пятну, и оно охотно подалось мне навстречу, словно распахивая родственные объятья. Но слиться в экстазе с пульсирующим синим облаком у меня категорически не получалось: меня словно что-то держало, крепко спутав по рукам и ногам. Если, конечно, допустить, что в этом странном состоянии, в котором я находилась, у меня эти руки и ноги в принципе были.
– Смешная глупая девочка…
В мучительно знакомом голосе слышалась насмешка, но не злая, а скорее, снисходительная. Словно взрослый человек наблюдал за попытками маленького ребёнка сделать что-то сложное, явно не соответствующее его возрасту. Забавно, мило, но абсолютно бессмысленно.
– Отпустите меня, пожалуйста!
Темнота вокруг внезапно пришла в волнение и начала напоминать предгрозовое море, сердитое, мрачное и недовольное. Это я её так рассердила? Или тот, кого я никак не могу вспомнить?
– Найди его – и получишь свободу…
– Найди…
– Найди!
– Найди!!
К знакомому голосу добавились другие, они доносились со всех сторон и постепенно пропитывали собой темноту, заполняли всё пространство, вытесняя даже воздух. Мне постепенно становилось нечем дышать, и я медленно падала, падала, падала…
***
Я распахнула глаза и какое-то время просто лежала, стараясь привести в норму дыхание и хоть как-то успокоить бешено колотящееся сердце. В горле было сухо, а ладони, наоборот, стали влажными, и я украдкой вытерла их об одеяло.
Странный сон о темноте и человеке, которого я никак не могла вспомнить, мучил меня уже вторую неделю. Ни дыхательные упражнения, которые показала мне Дашка, ни долгие вечерние прогулки с Женькой, ни какие-то особые успокоительные свечки, сделанные для меня Клео, – ничто не помогало, и сон приходил с удручающей регулярностью. В итоге я уже почти смирилась с тем, что избавиться от него не получится, во всяком случае до того момента, пока я не найду то самое загадочное «нечто».
Мы втроём – с Дашкой и Женей – уже много раз обсуждали этот вопрос и дружно пришли к мнению, что мой навязчивый сон как-то связан с тем самым артефактом, который мы должны отыскать. И голоса, которые требуют его найти, – это те самые силы, что претендуют на нагрудный знак Повелителя чего-то там.
