Мне было страшно будить отца. Он спал на диване в своей комнатке; коричневые кожаные туфли устроились рядом на ворсистом ковре, друг на друге, как кролики.
«Надеюсь, Эми, это действительно что-то серьезное…»
Обычно отец не называл меня полным именем – Эм или Эйм, а еще Эйкорн[1], Пышка и Зайка.
К тому моменту, когда он дошел до Олли, она была вся в крови.
Минутой раньше сестра прыгала на диване, как на батуте, и звала меня попрыгать вместе. Толстые пружинистые подушки со свистом подбрасывали ее к самому потолку, а она касалась его рукой или изображала бросок баскетбольного мяча в корзину. Но не рассчитала силы в боковом броске и врезалась в панорамное окно за диваном. На миг воцарилась тишина, а потом окно превратилось в град осколков, который обрушился на Олли. Она помотала головой, и стекла полетели в разные стороны, как вода из садовой дождевалки. Олли застыла на месте, боясь пошевелиться. По рубашке и штанам расплывались кровавые пятна.
Отец велел мне вызвать скорую помощь и успокаивающе сказал Олли своим уверенным низким голосом:
– Все будет хорошо, родная. Не шевелись.
Олли не двинулась ни на миллиметр, понимая, что осколки стекла могут вонзиться в нее еще глубже. Она даже говорить не могла от шока. Впоследствии сестра шутила, что была похожа на огромный использованный тампон, но в тот момент чувство юмора ей изменило. Мама тогда уехала с подругами в круиз по фьордам. Рекламная брошюрка, на которой она записала все контактные номера, лежала на кухонном столике – на случай, если понадобится срочно связаться. Пока ждали скорую, я предложила позвонить маме, но отец не разрешил:
– Пусть развлекается.
Приехала бригада. Женщина-фельдшер и медбрат на миг застыли при виде Олли.
– Ого, – произнесла фельдшер.
– Ни хрена себе! – воскликнул парень и торопливо добавил: – Пардон.
Потом он стал разрезать рубашку на спине Олли, а женщина поддерживала сестру под мышки. Олли, как обычно, была без лифчика, и папа вышел из комнаты. Женщина держала ее, а парень вынимал стекла. Когда Олли укладывали на носилки, она не издала ни звука. Женщина накрыла ее белой простыней, и в местах порезов проступили красные пятна – поначалу бледные, потом – все ярче. Олли застонала, и ей сделали укол. Я хотела залезть в машину скорой помощи, но мужчина отстранил меня и закрыл дверцу. Папа завел свой автомобиль и велел мне остаться присмотреть за домом.
Я взяла метлу и совок с вертикальной ручкой, с которыми играла в уборщицу кинотеатра. Разбросав мусор по полу, я начинала убираться, жалуясь воображаемым билетерам на неряшливых зрителей и заляпанные полы. Теперь передо мной стояла более сложная задача. Пол и диван были усыпаны осколками стекла разной величины, от крупных до мелкой пыли. Я решила использовать пылесос. Мама очень гордилась своим новым «Электролюксом». Она проходилась по всему дому, а он катился за ней на колесиках, как такса на поводке. Пылесос справился со стеклянной пылью, но от крупных осколков шланг его судорожно задергался, а потом из решетки сзади вырвался клуб черного дыма, и в комнате запахло горелой пластмассой.
