Май 1794 год
В один из прекрасных весенних вечеров в русском
посольстве Стамбула горели яркие огни, а также не смолкали музыка и
смех гостей на балу. Дипломат Аркадий Лицын, расхаживая по большому
и светлому залу, наблюдал за гостями и удивлялся тому, как политика
может повлиять на моду. Ещё каких-то два года назад он щеголял в
парике и в облегающих ярких камзоле и панталонах, а женщины с
напудренными лицами и в париках ходили в широких платьях на фижмах.
Теперь же мода кардинально изменилась, спасибо молодой Французской
республике. Дамы, освободившиеся от париков и старых моделей
корсетов, разоделись в свободные платья в неогреческом стиле.
Костюмы же мужчин стали менее вычурными: панталоны более длинными,
а камзолы чуть короче.
И только одно не изменилось: облик османского
человека. На балу присутствовали несколько султанских чиновников.
Эти паши презрительно смотрели на развлечение неверных, но приказ
султана Селима был ясен: для подержания дружественных отношений с
европейскими державами, представители Высокой Порты должны почтить
своим присутствием все мероприятия посольств. Оглядев пашей,
Аркадий Васильевич подошёл к своему коллеги.
- Мда, этих дикарей ничто не исправит. - с
отвращением прошептал Лицын, - Как бы султан Селим над
ними не бился.
- О, Аркадий Васильевич, вы абсолютно правы! Такие люди как
Пётр Великий рождаются раз в столетие, и султан Селим не относиться
к их числу.
- Раз в столетие? А как же наша государыня Екатерина
Алексеевна?
- Наша императрица лишь улучшила то, что Пётр Великий создал
из обломков старины.
- Не могу не согласиться.
- Кстати, вы уже видели князя Нелидова?
- Нет, я целый день был по делам в городе, и не смог
встретить корабль в порту. Думаю, самое время
представиться.
Покинув коллегу, Аркадий в толпе гостей нашёл князя
Александра Нелидова. Мужчина глубоко в летах разговаривал со своим
сыном Дмитрием. Юноша с улыбкой рассказывал о своей работе в
посольстве. По спокойному выражению лица Нелидова-старшего, Лицын
понял, что Митя не рассказывал о его романтическом увлечение
шпионкой из гарема.
“Он же не дурак, чтобы говорить об увлечение крепостной
девкой!” - подумал Аркадий перед тем, как подойти к отцу и
сыну.
Увидев Лицына, улыбка с лица Мити
пропала.
- Александр Артамонович, - Аркадий, как того
требовал этикет, поклонился князю, - Добро пожаловать в
Константинополь. Надеюсь, вас хорошо
встретили.
- Благодарю, приём оказали достойный. - князь
повернулся к сыну, дабы тот представил гостя.
- Батюшка, это Аркадий Васильевич Лицын - сын графа
Василия Лицына. - немного не уверено Митя
представил дипломата.
- Я рад познакомиться. - улыбнулся
Александр.
- Я тоже очень рад. - Аркадий сначала
посмотрел на князя, а затем на его сына, - Дмитрий о вас
очень много рассказывал.
- Что ж я рад, что мой единственный сын не забывает родного
отца. Кстати, Митя, я тебя должен кое с кем
познакомить.
Александр Артамонович вместе с Митей и
Аркадием подошли к очень крупному в телосложение и низенькому по
росту мужчине с морщинистым лицом. На его фоне резко
контрастировали две юные девицы, стоящие рядом.
- Платон Тимофеевич, - радостно воскликнул
Александр, подойдя к другу, - Митя, Аркадий Васильевич,
это князь Корнилов.
- О, Александр Артамонович, наконец, вы
представили вашего сына! Очень рад! - затем Платон
обратил внимание на девиц, - Это мои дочери:
Елизавета и София.
Барышни Корниловы сделали книксен. Старшая
семнадцатилетняя Елизавета держалась очень уверено и без
всякого смущения смотрела мужчинам в глаза. Её руки и шея казались
такими тонкими, что было ощущение, будто они могут сломаться от
лёгкого ветерка. К такой беспомощности добавлялись белокурые
волосы, которые подчёркивали бледность кожи. И только зелёные глаза
были самым ярким пятном в этой картине. Пятнадцатилетняя София была
одного роста с отцом. Для своего юного возраста её тело уже успело
обзавестись пышными формами, однако она не страдала от избыточного
веса, как её отец. Также лицо княжны обладало крупными чертами:
большие зелёные глаза и кучерявые русые волосы.
