Огонь... Необъятное пламя в ночи... Яркое пламя в самом злачном
районе Деспотории Вита... Беспощадное пламя, которое уничтожало
тела тех, чьи жизни забрала Великая чума... И в этом огне исчезали
мои родители.
В четырнадцать лет я осознала, что такое смерть и впервые
соприкоснулась с реальностью. Несмотря на то, что наша семья жила
практически в трущобах Деспотории, папа и мама построили вокруг
меня и моей старшей сестры Рианнон такой светлый мир, что его свет
затмевал даже самую чёрную грязь. Теперь мира под названием Детство
больше не было. Он сгорел в погребальном костре. Однако в тот
момент я ещё этого не осознавала.
Тогда я просто смотрела на погребальный костёр вместе с сестрой,
дядей Оушеном, тётей Агатой и кузеном Пеном, а также другими
жителями нашего района. Тогда я просто не понимала, почему родители
умерли. А вот Рианнон уже тогда всё осознала. В свои семнадцать она
набралась достаточно ума, чтобы предугадать дальнейшие события. Риа
во время общего погребения старалась не спускать с меня глаз, но
иногда она поглядывала на нашу родню. Дядя Оушен не особо был рад
тому, что после смерти отца права на наше опекунство перешли к нему
по наследству. В чём-то я могу его понять. Он и тётя Агата были уже
стариками с целым букетом хронических заболеваний. Не считая права
на опекунство тёти, дядя хотел успеть поднять на ноги кузена Пена,
которому совсем недавно исполнилось восемнадцать, а тут мы на его
голову свалились. Дядя Оушен не был злым, но бедность порой бывает
очень жестока.
А пока Риа пыталась понять, что думает родня на наш счёт, я
просто смотрела на пламя с черным дымом, по которому души наших
родителей возносились на тёмное небо.
***
Для сна мне и сестре выделили чердак с горой старых вещей, в
котором расстелили один жёсткий матрац и потрёпанное шерстяное
одеяло. Дом был очень маленьким, но тётя Агата старалась обустроить
для нас пригодное спальное место.
Перед сном Риа любила причесываться и причёсывать меня. Даже в
эту печальную ночь она не изменила традиции. Каждый раз, когда я
смотрела на нас в зеркале, то всегда удивлялась тому, насколько мы
разные во внешнем облике. Риа была долговязой с кудрявым почти
бесцветными волосами и не исчисленным количеством родинок на теле.
Я же соответствовала своему имени: очень светлая кожа, которая
иногда казалось тонкой; длинные тёмные волосы; большие голубые
глаза как у газели. Во мне не было тёплых оттенков, но папа мне
всегда говорил: “Порой прохлада может дать спасение. И ты, Сева,
можешь её дать другим.”
Закончив с моим причёсыванием, Риа утешающий меня обняла с
словами: “Я всегда буду с тобой, Сева.” Мне хотелось в это верить,
ведь ближе сестры у меня никого не было. Когда я уже хотела было
спросить про наше туманное будущие, внизу раздалось возмущение
Пена: “Да мы их не потянем!” В этот момент моё сердце ушло в пятки,
а Риа и вовсе казалось, вот-вот задохнётся. И всё же, не смотря на
страх, мы подошли к дверце чердака и опустились на четвереньки,
чтобы подслушать.
- Они ведь такие хорошие девочки! - причитала Агата.
- Мама, ты всё время говоришь не в тему, хоть раз помолчи! -
затем Пен обратился к дяде Оушену, - Пойми уже мне нужно получить
высшее образование, чтобы потом тебе нормальную старость
обеспечить. Ты хочешь, чтобы моё достойное будущие было потрачено
на праздное содержание этих двух? Звони в агентство!
- Думаешь, если мы продадим права на их опекунство, эти деньги
покроют расходы на твоё обучение? - спросил дядя, будучи ещё не
уверенным в то, стоит ли что-то данная идея.
- Хотя бы первый год, а там я уже смогу грант на обучение
выбить. - был уверен кузен, - В любом случае, от этих нахлебниц нет
никакой пользы!
