Бриллиант «Виттельсбах» — крупный
(35,56 каратов) бриллиант голубого цвета.
В 1722 году как приданое Марии Амалии Австрийской перешёл к её
супругу,
баварскому курфюрсту Карлу Альбрехту из дома Виттельсбахов.
В XIX веке был вправлен в баварскую корону и оставался в
распоряжении Виттельсбахов
до Первой мировой войны, когда камень был утерян.
Генрих фон Вильхелм, молодой человек семнадцати лет,
единственный наследник рода Вильхелмов, пытался руководить своими
сборами в дальнюю дорогу, задрав подбородок к потолку комнаты. Он
был очень горд собой — его удостоили рыцарского звания и должности
при дворе курфюрста Баварии Карла Альбрехта. Об этом гласил приказ,
доставленный только что из дворца гонцом вместе с требованием
прибыть пред светлые очи правителя не позднее чем через неделю
после оглашения оного. Дорога могла занять и неделю, и более,
поэтому следовало поторопиться и не откладывать отъезд на долгий
срок.
Матушка Генриха, графиня Генриетта фон Вильхелм, урождённая
Брауншвейг-Грубенгаген-Эйнбекская, дородная толстуха, бывшая
некогда отменной красавицей, стояла рядом с сыном и непрерывно
всхлипывала, вытирая глаза расшитым шелковым платком. Именно её
близкое родство с герцогом Виттельсбахом и предопределило судьбу её
единственного сына. Она хотела бы отказаться от подобного родства
или отправиться вместе с Генрихом, но не могла сделать ни первого,
ни второго. Не окажись она в родстве с герцогом Виттельсбахом, её
чадо не получило бы такой высокой должности в столице. А
последовать с сыном тоже не могла согласно всё тому же приказу
короля.
Сам же граф Дитрих фон Вильхелм, не выносивший женских слёз и
истерик, находился во дворе замка и подбирал коня для своего сына,
на котором тот должен был в сопровождении только одного слуги
отправиться ко двору короля Альбрехта.
Набитая одеждой и прочим имуществом карета, на которой
настаивала графиня Генриетта, должна была последовать за
единственным наследником рода Вильхелмов под покровом ночи. Не
могла графиня Генриетта отправить своего сына в путь, не снабдив
ворохами одежды и корзинами со снедью.
Наконец, когда конь был подобран, а сундуки набиты тем, чем
надо, как казалось графине Генриетте, молодой человек, одетый в
дорожное платье и обутый в крепкие сапоги, ни разу ненадёванные,
побрякивая новенькими шпорами и таким же ни разу не бывшим в деле
мечом, который казался несколько велик для него и цеплялся за
каменные ступени замка, вышел во двор и окинул презрительным
взглядом всю челядь, собравшуюся проводить молодого хозяина в
путь-дорогу.
Погода на дворе стояла под стать настроению графине Генриетты —
небо было обложено низкими свинцовыми тучами, такими тяжёлыми, что
казалось, что они вот-вот обрушатся на землю, непрерывно моросил
мелкий дождик, совершенно не способствующий лёгкому путешествию и
приводивший самого Генриха в мрачное расположение духа.
Молодой человек кое-как взгромоздился на коня, свесившись,
поцеловал матушку, гордо кивнул головой отцу прощаясь. И, мерно
покачиваясь в седле, выехав за каменную стену замка, направил
своего коня в сторону столицы. По крайней мере, ему так казалось,
что та дорога, по которой он поехал, приведёт его туда, куда надо.
Всё равно выбирать не приходилось — за каменным мостом, перекинутым
через ров, наполненным водой, начиналась всего один наезженный
тракт, все остальные дороги были лишь узкими тропками.
Через полчаса пути Генриху все надоело — и неспешный шаг лошади,
по грязи быстрее не разгонишься, и мерное покачивание в седле из
стороны в сторону, и моросящий с небес дождик, превративший его
тщательно уложенную причёску в висячие сосульки, вода по которым
стекала прямо за воротник. Но больше всего Генриха бесило, что его
соломенного цвета волосы, блестевшие и переливающиеся на солнце, от
воды приобрели рыжеватый оттенок, который он терпеть не мог с
детства, так как все мальчишки, что обитали в замке и окрестных
деревнях, дразнили его «цыплёнком». А он даже сдачи дать им не мог
в силу телесной слабости и высокого сословного положения. И уже
потом, когда несколько подрос, всё равно оставался тщедушным,
несмотря на все усилия отца превратить его в настоящего рыцаря.
Только у Дитриха фон Вильхелма ничего не получалось — все учителя
фехтования покидали замок, не выдерживая и недели мерзкого
характера Генриха.
