Когда Зандер добрался назад до своей пещеры, солнце уже почти
село, и мрачные тени ночного леса стали пугать его. Никогда раньше
он никого и ничего не боялся. Да и что могло произойти с ним в
таком привычном для него мире. Но после увиденного сегодня и
пережитого ужаса ему за каждым кустом мерещился кто-то очень
страшный и непонятный, который хочет на него напасть и лишить
жизни.
Зандер постоял недалеко от входа, прислушиваясь к каждому шороху
— вот пробежала мышь, а за ней бесшумной тенью сорвался с ветки
филин. Он несколько раз огляделся по сторонам и, и только после
того, как убедился, что не заметил и не услышал ничего
подозрительного, шагнул за занавеску в пещеру.
— Лемми, — позвал он мальчика тихим шепотом.
— Я здесь, на лежанке, — тоже очень тихо отозвался ребенок.
Зандер, облегченно вздохнув, уже смелее шагнул внутрь, пытаясь в
темноте нашарить лампу и огниво. Ему не сразу удалось это сделать,
и в пещере сразу стало веселее и уютнее от заплясавшего на ее
сводах огонька.
Он огляделся. Лемми лежал в самом дальнем углу пещеры,
забравшись с ногами на лежанку и свернувшись в маленький жалкий
комочек. За время его отсутствия никто не приходил и не потревожил
ребенка, все продолжало оставаться своих местах, даже еда, которую
он оставил для мальчика, осталась нетронутой. Зандер укоризненно
покачал головой.
— Почему ты ничего не поел за весь день? — спросил он недовольно
малыша.
— Мне было одиноко, страшно и кушать совсем не хотелось. И я не
ем сыр с сухариками, — шепотом поведал мальчик, садясь на лежанке и
протягивая к Зандеру руки.
Тот присел рядом, обнял Лемми, мальчик обвил его за шею,
уткнувшись носом в ухо. От этой неожиданной ласки у Зандера
навернулись слезы на глаза, он прокашлялся, прочистив горло, и
строго, как отец порой разговаривал с ним, сказал ему:
— Кушать надо всегда, даже когда очень не хочется, хотя бы
маленько, хоть чуть-чуть от этого силы появляются.
А потом добавил мягче, нежно целуя Лемми в макушку:
— Я постараюсь больше не оставлять тебя одного надолго. И завтра
поищу то, что тебе понравится из еды. Договорились? А теперь давай,
попьем чаю, и будем ложиться спать.
Ребенок кивнул, расцепил руки и позволил Зандеру заняться
костром и чаем. Он так и остался сидеть на лежанке, с рассеянной
счастливой улыбкой наблюдая, как тот ловко орудует возле
самодельного очага.
— Ты нашел мою няню? — неожиданно спросил мальчик.
Зандер чуть не выронил кружку с кипятком, с которой уже двигался
в сторону лежанки — других мест, куда можно было бы удобно
присесть, в пещере просто не было. Он ведь так и не придумал за
долгий путь от замка, что скажет ребенку.
— Нет, — покачал он головой, — я дошел до места, где, вероятно,
ты жил, но все оттуда ушли, я не застал никого. Мне не удалось ни с
кем поговорить.
— Все-все? — нижняя губа у малыша задрожала, глаза заблестели
слезами, готовыми вот-вот пролиться с длинных ресниц, он заморгал
удивленно и расстроенно. — Как они могли меня оставить?
— Они не хотели тебя оставлять, но ты потерялся, заблудился. А
им срочно надо было уйти всем, — придумывал на ходу Зандер, только
чтобы хоть как-то успокоить Лемми. — Они поручили мне присмотреть
за тобой, пока они не вернутся.
— И ты меня не оставишь, как они? Правда? — и малыш, не
выдержав, расплакался.
Зандер поставил кружку с чаем прямо на земляной пол пещеры.
Быстро подбежал к плачущему Лемми, поднял и стал баюкать его, как
маленького, пытаясь успокоить. Впрочем, он и был маленьким, совсем
маленьким беспомощным ребенком.
— Поклянись, что будешь со мной всегда, — размазывая кулачками
слезы по щекам, просил Лемми. — Поклянись жизнью, что никогда меня
не бросишь.
— Клянусь, мой хороший, — соглашался на все Зандер, чтобы
успокоить его. — Я буду с тобой всегда, столько, сколько ты
посчитаешь нужным. Только не плачь больше.
