* * *
Поскрипывает возок на ухабах. Полозья легко скользят по снегу
скрипучему, а позади две ровные полоски стелятся. На елках шапки
белые, так в холодных лучах зимнего солнца и переливаются, так и
подманивают за ветку дернуть да под пушистым дождем покружиться. А
может и с зайчишкой в догонялки сыграть. Ишь, приоделся в новую
шубку да так хвостом куцым и вертит, так глазом и косит
длинноухий.
- Уж я тебя!
И поскакал зайчишка, будто им из рогатки стрельнули. Да далеко
не убежал. На пень запрыгнул и с него поглядывает – играть
зазывает. Да некогда мне с тобой, лопоухий, по лесу-то бегать! Мне
в терем княжеский надо. Видишь, богатств лесных возок полный? То-то
же. Это тебе живется без надобности: то потеха, то от волка ноги
унести. А у меня забот полон рот, вот и не отвлекай, ушастый.
Важная я нынче. Сама Лесовика Берендеевна князя потчевать соленьями
да вареньями станет.
А куда ж он без меня, сердешный? Кто так груздечек обласкает,
что он сам в рот просится? А кто такие ягодки соберет, чтоб одна к
одной бочками спелыми жались? Некому кроме меня таких чудес
сотворить. Чай, в лесу живу, да с ним дружбу крепкую вожу, так он
со мной щедротами своими и делится. А я за то его берегу и
лелею.
Заплутает девка глупая, или дите наивное, так я им веточками
пошуршу, чтоб дорожку до дома указать. А злыдню какого в болото
загоню, да гадюкам оставлю, пущай сам выпутывается. А могу и до
ночи кругами водить, а ночью такой скрежет да уханье устрою, что к
утру бегут, себя не помня. Кто с добром придет, того привечу, а кто
с топором да огнем, да с капканом коварным, того заморочу, всю душу
вытяну, а поганить дом мой не дам!
А князь наш хороший. Еще княжичем был, так коли на охоту
приедет, до земли лесу поклонится и дары зверям оставит. Откуп,
стало быть, дает за душу загубленную. Я сначала сердилась на него,
а потом простила. Попусту зверья не бил, ради забавы кусты не
ломал, и деревья рубить запретил. Знают князья издревле, что не
простой мой лес, есть у него хозяин. А еще этот лес предок князей
нынешних сажать начал. Первую елочку в землю пустую воткнул, да
беречь велел. «Заповедное, говорит, место. Кто покусится, голову с
плеч, потом не плачьте». Так и сказал. Мне дед сказывал, а я всё
думала, как без головы-то плакать будут? Но на то он и князь, чтоб
про головы людские знать больше других. Раз сказал, значит,
правда.
Вот и растет лес заповедный, и мы в нем испокон веку проживаем.
Дедов да батьку моего лешаками кликали, меня и вовсе ведьмой. Дурье
деревенское! Да какая ж я ведьма? Кудесница – то верно, но не
ведьма. Только мне всё равно, пусть языками чешут, они на то людям
и дадены. А нам не до этого, дел всегда хватает. Да и гордость
опять же. Буду я еще глупости слушать. А зайдет в лес такой дурень
языкастый, вот тогда и посчитаемся, чтоб не болтал попусту. Сказано
– кудесница, стало быть, уважь, да до земли поклонились.
И не злая я вовсе. Как есть добрая. Да кого хочешь спроси! Они
сами в том сознаются. Пробовала я. Зашли как-то в мой лес такие
рассказчики: двое мужиков было. Так я сама к ним выйти изволила.
Руки в бока уперла, брови нахмурила да глаза огоньками красными
зажгла. Враз добро мое признавать начали. А то – ведьма. Вот я вам!
А то, что первый икать начал, а у второго глаз дергается, так то не
от страха, а всё от усердия. Верно говорю.
Зато как при виде меня радуются. В какое село не войду, у
жителей ихних щеки от улыбок того гляди треснут. Так и щерятся, так
счастьем и светятся. А как кланяться примутся, чуть лбы не
расшибают. Не всякому князю так поклоны бьют. Вот что значит –
уважение. Мне так и батька сказывал: бояться, стало быть, уважают.
А где уважение, там и любовь рядышком ходит. Любят меня,
выходит.
