Если бы Варя Михайлова жила в сказке, она была бы Золушкой.
Нет, к сожалению, у неё не имелось никаких фей-крёстных.
Обыкновенная крёстная была, но жила она не в чертогах фей, а в
Санкт-Петербурге. И у неё вряд ли получилось бы даже хорошенько
подпрыгнуть, не то что взлететь.
И сестёр не было. Зато был младший брат — восьмилетний
нервотрёпик, которого Варя прозвала Дятлом за исключительные умения
клевать её мозг до победного конца.
Зато у Вари была мачеха. Нет, вовсе не злая, и не сказать, чтобы
ведьма. Обычная такая мачеха, среднестатистическая. Падчерицу она
свою не любила, но считала полезной в хозяйстве, почти как
стиральную машину или пылесос. Только стиральная машина или пылесос
способны выполнять лишь одну функцию, а Варя умела многое.
И был отец. Не лесоруб, и даже не лесничий, а преподаватель
языкознания в одном из столичных вузов. Именно от него Варя
унаследовала абсолютную грамотность, но вместе с ней и стремление
иногда коверкать слова, говорить неправильно. Отец Вари был
настоящим фанатом «олбанского» и на полном серьёзе писал родным и
близким письма, начинающиеся со слова «превед».
А ещё Варя, как настоящая Золушка, мечтала выйти замуж за
принца. Но увы, ей, в отличие от Золушки, исполнилось уже двадцать
восемь лет, и она чётко знала, что реальная жизнь сильно отличается
от несбыточной мечты. И принцы женятся только на таких же
принцессах, а до Золушек им, как правило, нет никакого дела.
.
— А-А-А-А-А!!!!!
— Бл**! — заорала Варя, подпрыгнув на постели и непроизвольно
швыряя подушку в пространство. Конечно, нехорошо ругаться матом при
младшем брате, но весьма трудно сдерживаться, когда этот самый брат
орёт тебе в ухо, а ты в это время ещё сон досматриваешь.
Кеша гнусно засмеялся, плюхнулся на пол и забрался под
кровать.
— Не достанешь, не достанешь! — закричал он оттуда, стуча по дну
руками и ногами. А может, и головой…
— Дятел, ты с ума сошёл? — вопросила Варя, соскочив с постели и
пытаясь поймать братца за дёргающуюся ногу. — Там же грязно! Четыре
дня как не пылесосила! А ты ползаешь…
Нога была поймана, и секундой спустя взору Вари предстал
взъерошенный Дятел, хихикающий и сразу после этого смачно чихающий.
К носу его прилипла пыль.
— Ну и какого рожна ты туда забрался, чучело? — вздохнула
девушка, поднимая брата на ноги и отряхивая его лицо и одежду. —
Лучше бы просто убежал.
— Импровизация, — заявил Кеша и вновь чихнул.
— За подобные импровизации тебе светят пожопедации, понял? Мама
и папа где?
То, что никто из них не прибежал на крики, было удивительно.
Выходной вроде, оба должны быть дома…
— Папа пошёл к врачу, у него с утра ухо болело. И мама тоже
ушла. Она сказала, что ты меня сама отвезёшь на танцы.
«Вот сучка».
— Угу. И поэтому ты решил не давать мне спать с утра
пораньше?
— Уже девять! И вообще, мне ску-у-у-у-учно! — завыл Дятел,
вырвался из рук Вари и рванул вглубь квартиры. Девушка вздохнула и
поспешила следом.
Ирина, конечно, гадина. Варя вчера спрашивала мачеху, что насчёт
танцев Кеши, получится ли с утра поспать или не получится. И та ей
на голубом глазу заявила: спи, деточка, спи. Да чтоб тебя…
— А что мы будем кушать? — Дятел уже сидел на табуретке и
требовательно болтал ногами.
— Ты ещё и не кушал?
— Мама дала мне хлопьев.
Прекрасно, просто восхитительно. Ирина, следя за своей идеальной
фигурой, совершенно не желала помнить, что в доме живут ещё
несколько человек, которые не хотят вместе с ней на завтрак есть
хлопья, на обед — хлебцы, а на ужин — сухарики.
Варя, конечно, утрировала: Ирина питалась не одними сухарями,
просто она не любила готовить. Человеком-плитой в доме была Варя.
Ей это, конечно, нетрудно, но нельзя же настолько наглеть! Могла бы
сыну хоть пару яиц сварить…
