«Собака всегда узнает хозяина и распознает врага». Из Кодекса собачьей чести.
Глава первая. Владимир.
Лена оставалась на границе между жизнью и смертью.
Каждый раз, когда звонил телефон, Владимир готовился услышать слова соболезнования и утешения. Он был давно готов к печальному исходу. Врачи изначально чуда не обещали, надеждами не питали, и как всегда в таких случаях автоматически произносили дежурные слова: «Делаем все возможное». Впрочем, Владимир не задавал бесполезных вопросов, и никаких претензий ни при каком исходе к медикам предъявлять не собирался.
Что они могли сотворить, получив месиво из переломанных костей, разорванных тканей тела, и только слабо бьющейся пульс жертвы обязывал врачей бороться за жизнь пациента?!
Как ему казалось, он был подготовлен к смерти жены. А был ли он готов к жизни после Лены? Без нее будущее виделось как пустое пространство. В таком завтрашнем дне, грозящем стать ежеминутно сегодняшним, ему не было места…
И любимец жены пес Аргус тоже не находил себе покоя и упорно выл по ночам. Никакие стены не могли удержать стона страдающего собачьего сердца. Соседи терпели и пока не протестовали против потери ночного покоя, но подтекст банальной истины: «собаки чувствуют недоброе» читался между строк в их расспросах о состоянии Лены.
В приметы Владимир не верил, но именно похоронный вой Аргуса по любимой хозяйке окончательно разгонял призрачные облачка уходящей надежды…
Любой кинолог развеял бы миф и мракобесие о «предсказаниях» воющего пса сказав, что собаки воют по множеству обыденных и совсем не сакральных причин – четвероногим тоже бывает грустно, одиноко или просто скучно. Вот и привлекают к себе внимание. Но Владимир был абсолютно уверен – Аргус оплакивает свою умирающую хозяйку…
Владимир не мог постигнуть – для чего Господь не забрал жизнь Лены сразу, для чего продлены ее мучения и его страдания?
Глава вторая. Лена.
Лена пришла в сознание. Медики поздравляли ее с чудом спасения и возвращением с того света. Она слушала и молчала. Пока возвращение к жизни было ей, по сути, безразлично. Она просто выиграла первый этап – очень мучительный и рисковый, но не самый сложный. Лена, знала, что теперь из периода небытия она переходит в царство долгих непрерывных страданий.
Ведущий хирург не счел молчание спасенной женщины за черную неблагодарность, не стал дожидаться ответной реакции пациентки и вернулся к своей сложной работе. Лена осталась одна на один с болью, которую невозможно было даже приглушить никакими препаратами. Именно этот этап для нее был самым опасным, выдержит ли она?
Глава третья. Владимир
Когда после первой операции он увидел жену… Нет, этот запеленатый кокон, в каких-то уродливых конструкциях не мог быть Леной. Сквозь белизну тканей проступали пятна отвратительной темперной палитры от светлой охры до грязно-бурых оттенков. Присутствие жизни обозначала только светящаяся аппаратура, и эти подающие сигналы, бездушные устройства, поддерживающие человеческое существование, с большим успехом имели право называться живыми существами, чем обезличенный неподвижный безмолвный сверток на реанимационном ложе.
Он смотрел на этот неподвижный комок в бинтах, металле, трубках, сквозь стекло реанимационной палаты и ничего не чувствовал. Не было ни единого открытого участка ее лица, тела, за который можно было уцепиться сознанием, узнать его и сказать самому себе: «Это моя жена. Это Лена».
…Сегодня, принимая звонок из клиники, Владимир сжался, как перед неминуемым ударом. Его сознание никак не могло сложить бодрые громкие звуки голоса доктора в смысловую фразу, и наконец, Владимир догадался, что обращался главврач явно не «по адресу». Очевидно, что хирург «заработался» и перепутал либо своих пациентов, либо их родственников. Владимир продолжал молчать.
