Глава первая: Венера
Когда я ложилась на операцию шесть недель назад, я знала, что
восстановительный период будет не самым приятным. Мягко говоря.
Очень-очень мягко говоря. Даже мой лечащий врач, доктор Де Роса,
несколько раз предупреждал, что будет тяжело и мне нужно быть
морально готовой. Его не разубедили ни мой прошлый диагноз, ни мои
собственные заверения в том, что в прошлый раз я выбралась из
инвалидного кресла с неменьшими трудностями и ни разу не заплакала.
Хотя, конечно, я плакала - ночью, в подушку, а иногда даже выла,
особенно когда накануне вечером храбрилась и просила медсестер не
делать мне обезболивающий укол.
Тогда боль помогла мне не выпасть из реальности. Напоминала, что
со мной произошло, что я должна преодолеть и что мой самый страшный
враг - не треснувший позвоночник и не немеющие ноги, а слабость,
которая, если бы я хоть на минуту ей поддалась, просто сожрала бы
меня целиком.
Но в этот раз все гораздо… сложнее.
Я понимала это, когда только пришла в себя и поняла, что не могу
точно определить, какая именно часть моего тела причиняет адскую
боль, потому что адски болела я вся. Понимала, что дело только в
ногах, но все мои суставы словно накачали серной кислотой - и
каждый раз, когда я пыталась пошевелиться, она растекалась вокруг.
Неудивительно, что первую неделю я провела почти как в тумане,
редко приходя в сознание, и впервые в жизни была благодарна
итальянцам за то, что они своевременно впрыскивали в мои вены новые
и новые порции болеутоляющих.
На вторую неделю меня начали поднимать на ноги. Потихоньку,
насколько позволяли спицы и странные приспособления для ходьбы. Я
сжимала зубы и терпела. Правда, иногда терпела так сильно, что пару
раз просто «выключалась», а в себя приходила уже на больничной
койке. Как мне потом сказала Симона - здесь у них не очень
распространены «терпеливые пациенты», и обычно если больной
говорит, что «все в порядке» - он действительно в порядке. В общем,
после долгой обстоятельной беседы с доктором и Симоной я больше не
корчила героиню. Но продолжала держаться процентов на
пятьдесят.
К концу первого месяца из меня вытащили все лишние инородные
«приспособления», уменьшили количество обезболивающих, увеличили
время прогулок и, наконец, составили график посещения
реабилитационного центра при клинике.
И вот тогда я поняла, что предыдущие недели были просто
«цветочками».
— У вас хорошо получается, сеньора! - приговаривает мой
физиотерапевт Луиза, когда я делаю на дорожке дополнительно пятьсот
метров к уже пройденному. - Поражаюсь вашей выносливости! Вы просто
образец для подражания!
Я вымученно улыбаюсь и не отказываюсь от помощи, когда она
протягивает обе руки, чтобы помочь мне спуститься с полотна беговой
дорожки на плотную поверхность пола. Она кажется непривычно жесткой
- и я морщусь, когда боль разрядами удаляет сперва в одно, потом -
в другое колено. Пальцы непроизвольно крепче сжимаются вокруг
ладони доктора Луизы, и она мгновенно реагирует: заглядывает мне в
лицо, спрашивает, все ли хорошо и где у меня болит.
— Все хорошо, - отвечаю на итальянском. За это время я научилась
неплохо выговаривать те немногие фразы, которым выучилась. В
основном те, что в ходу с учетом специфики моего пребывания. Вряд
ли они пригодятся мне в ресторане, только если придется объяснять,
где болит и почему, и причем тут морепродукты. - Просто…
жестковато.
Взглядом показываю, что выразительно вжимаю пятку в пол - и она,
поняв, энергично кивает.
На сегодня у меня остался только бассейн и это, пожалуй,
единственная процедура из всех, на которую я бегу - фигурально
выражаясь, само собой - с радостью. В воде все легче и проще, и
даже почти не больно шевелить прооперированными ногами.
