- Мышь!
Я наугад нащупала край шарфа, небрежно свисающего со стола,
накинула его на лицо и притворилась слепой, глухой и мёртвой.
- Мы-ы-ы-ышь! – настойчивый писклявый голосок не пожелал
оставаться с той стороны зашарфья и продолжил ввинчиваться в
уши.
- Её нет, - буркнула я, водворяя на место съехавшие за время сна
очки.
Обладательница писклявого голоса стукнула носком своей, как
водилось, невероятно дорогой туфельки по ножке стула:
- Мышь! Фотки мне нужны были ещё вчера!
Мысль, что тогда вчера и стоило об этом сказать, так и осталась
не озвученной. Есть у меня ужасная черта: скромность. Не то
врождённая, не то благоприобретённая вследствие невзрачной
внешности, ещё более невзрачной работы и совсем уж паршивой
привычки не встревать и не ссориться. Поэтому я лишь подняла голову
и, как крот, прищурилась поверх очков на светлое пятно. Пятно
нехотя выровняло очертания, всё больше начиная напоминать царицу
всея редакции Анастасию. Когда она наклонилась, идеально
выровненные утюжком, уложенные, залаченные и сдобренные сухим
шампунем, как иной кекс сахарной пудрой, волосы и не подумали
шелохнуться.
- Соня! Опять уснула? Георгий Витальевич вычтет из зарплаты! –
куда громче, чем необходимо, с расчётом докричаться до
вышеупомянутого злобного шефмонстра, возмутилась она. Явно
намеренно повернулась в сторону его кабинета: - Мы тут все в поте
лица трудимся, а ты прохлаждаешься! Ни стыда ни совести!
И правда нехорошо. Никто не заставлял ни верстать ночью
воскресный номер журнала, ни править ошибки в сданных для него
статьях. Повышенный градус ответственности – проблема сотрудника, а
не его начальства. Даже если по документам этот сотрудник проходит
исключительно как штатный фотограф. Точно, фотки!
- Давай, - я смущённо заправила за уши лезущие в глаза кудряшки.
Рядом с отфотошопленной тонной тональника красоткой я и правда
походила на мышь. На уставшую мышь Соню, пообедавшую вчерашним
сэндвичем с засохшим сыром.
Настя, хрустя свежим сельдереем, метнулась к секретарскому столу
и выудила из недр разномастных наждачек… эм… пилочек для ногтей
флешку.
- Во! – она гордо ткнула её в разъём не той стороной.
Перевернула. Снова потерпела фиаско и перевернула ещё раз.
Я вежливо отняла накопитель - тот сразу благодарно тыдынькнул и
выплюнул на экран папку с неоново-яркими фотографиями: Настя в
купальнике, Настя в другом купальнике, Настя в том же бикини, но
уже спиной, выпятив ягодицы, Анастасия Валерьевна с бокалом вина,
глубокомысленно взирающая на яхту, отгородившуюся от вездесущих
туристов красной лентой.
- Ты же говорила, это по работе! – с изображения норовило
выпасть пузо очередного «маськи», проспонсировавшего запечатлённое
на кадрах путешествие; лицо Анастасии, в чётко выверенных
пропорциях выражавшее безграничную любовь к спутнику и столь же
безграничную потребность в подарках, с трудом помещалось рядом с
возлюбленным, зато неизменно поворачивалось к камере рабочей
стороной.
- Конечно, по работе! – удивилась блондиночка не столько по
цвету волос, сколько по образу жизни. – Мне их в инстаграм. Два дня
как вернулась, а ещё не залила! Подписчики требуют, нет ты
представляешь! С ума сходят, все двести человек! Ты, кстати, на
меня не подписана? Нет? Как обработаешь, обязательно подпишись!
Хотя нет, подпишись сейчас, а потом сразу за обработку! И целлюлит
не забудь замазать! Ужас, как я на Бали растолстела!
Настя сокрушённо поджала густо обведённые карандашом губки и
выставила вперёд тощее бёдрышко. Я с некоторой долей вины взглянула
на собственные ноги: куда менее привлекательные, закованные в броню
плотного денима. Это вам не Настина мини-юбка «из коллаборации»,
что бы это ни значило!
