Стражи магического (не) вмешательства 2.

Ника.

Каждый день я захожу домой, вешаю осеннюю куртку, кричу папе: «Я дома!» Смотрю на него, уставшего и постаревшего, а перед глазами та сцена.

— Мама? — первое, что вырвалось у меня, когда я вошла в кабинет министра магии. — Мама! — уже более осознанно воскликнула я.

Помню, как у меня подкосились ноги и из груди вырвался нечеловеческий крик боли!

Мы столько лет её оплакивали, а она вот… здесь живая и здоровая и как будто даже не постаревшая!

А дальше как в ночном кошмаре!

— Здравствуй, дочка, — видно, что губа дрожит, но тело ни на сантиметр не сдвинулось с места.

Большего моя психика не выдержала, и я провалилась во тьму, дажетаблеткане помогла, которую мне дал Саша.

Прихожу в себя медленно, разум сопротивляется, не хочет принимать происходящее. Поэтому мне кажется, что я словно пробираюсь сквозь кисель, едва мелькает какая-то мысль, как я снова оказываюсь в каком-то «нечто» , где нет мыслей, лишь легкость и безмятежность!

— Ника, — зовет меня кто-то, но я отмахиваюсь от этого голоса. Здесь так хорошо! Здесь нет боли и непонимание происходящего, здесь нет счастья и радости. Здесь просто спокойно и безмятежно.

— Ника, давай приходи в себя! Ты же смелая девочка, ты страж!

На эти слова я начинаю реагировать, проносятся воспоминания… Эльфы, вампир, фея. Я видела фею! Я поила своей кровью вампира!

Открываю глаза и моргаю, привыкая к свету.

— Вы знали, что моя мама жива! — поворачиваю голову в сторону куратора. — Знали и ничего не сказали!

Игнорирую, что мама стоит по другую сторону от меня.

— Сначала только догадывался! Вы слишком похожи. А потом Аглая сама призналась. Прости, Ника, мне было запрещено говорить тебе раньше.

— Ника, так надо было. Я обязательно тебе все расскажу моя девочка, — слышу тихий голос родного мне человека. Или не человека?

— Я оставлю вас, — Саша тихо покидает кабинет. И сажусь ровнее в кресло, на которое меня перенесли.

Мама стоит на месте, но её руки непроизвольно тянутся ко мне. А я…я просто дрожу и не знаю, как действовать дальше…

— Дочка? — я выныриваю из воспоминаний. — С тобой все хорошо? Ты очень бледная!

— Да папуль, не переживай. Все хорошо, просто осень. Ты же помнишь, я не люблю осень. Лето, зиму, весну люблю, но не осень.

— Помню родная. Такое никогда не забудется.

Я знаю, о чем говорит папа с печалью в голосе. Именно осенью, в дождь, мама попала в аварию и… А кого мы похоронили? Пустой гроб?

Я чувствую себя виноватой и уже несколько дней не могу решиться сказать, что моя мама жива и что я ведьма. Как я могу признаться в этом близкому человеку? Его мир никогда не станет прежним! Сможет ли он пережить такое потрясение?

— Пап, а пойдем вечером посмотрим какое-нибудь кино вместе? – мне хочется окружить папу заботой.

И виной тому не только моя любовь к отцу, но и тайны, которые я вынуждена скрывать. Никогда между нами не стояло секретов, а теперь они множатся, как снежный ком. Нарастают и вот-вот покатятся вниз и погребут меня под своей тяжестью!

— Неожиданное предложение, — папа лукаво улыбается и близоруко щуриться, – ну, раз такая прекрасная юная леди приглашает меня в синематограф, то разве я могу отказаться? Форма одежды?

— Парадно-выходная! — торжественно заключаю я и целую отца в колючую щёку, чувствуя, как настроение понемногу улучшается.

Утром встала бодрой, а потом раскисла. Так, хватит хандрить. Сегодня я вливаюсь в работу стражей! Несколько дней отдыха после больнички прошли, потрясение не прошло, но надо принять.

Выхожу из подъезда и сердце радостно ухает вниз. Глеб. Он ждёт меня, сидя на капоте своей машины. Я отпускаю дверь подъезда. Она громко хлопает за моей спиной. Глеб оборачивается и на его губах расцветает улыбка.