— Ну, Степан, мамка тебе задаст! — Спустилась девчонка в
погреб.
Видок у неё довольный, значит, братцу и правда прилетит не
по-детски. Мелкая потёрла ладошки, готовая сдать его
местонахождение. Но пока что, она медлила. А Стёпка чесал репу, с
чего бы это такую шумиху поднимать. Подумаешь, застукали его не за
игрой в дурака. На раздевание он с новенькой решил игрануть.
Красотка оказалась не против. Он парень видный и многие девки на
него западали.
— А ты и рада! — Тихо, но укорительно буркнул Стёпа, запустив
пятерню в свои светлые, не слишком коротко стриженные волосы.
— Ну-у-у-у-у… — Протянула девочка. — У меня вообще-то ест
причина на тебя дуться. — Блеснули её глазки в темноте.
— Какая? Не припоминаю, чтобы мы ссорились. — Молодой оборотень
и во тьме видел прекрасно. Желтые звериные зрачки подсвечивали
собеседницу, подобно фонарям.
— Когда вспомнишь, тогда я во-о-о-о-озможно приму твои
извинения, а пока… — Хотела крикнуть Пушистая, но крупная ладонь
легла на её ротик, не позволяя и букве сорваться с уст.
Девчонка брыкалась, полоснула ногтями брата по руке, но он и не
думал отпускать мелкую занозу. Сестру свою он любил. И наверное
единственный знал её истинный характер. На само-то деле Ксюха не
злюка. В последнее время испортилась. Но допытываться сейчас
некогда.
— Не ори, дурында. И не вертись, а то шейку сама себе отвинтишь.
Чего я потом мамке с батей скажу? — Подтрунивал над вертлявой
егозой Степан. — Лучше промычи, что за переполох из-за обычной
приезжей оборотницы? Она ж ничья! Метки нет и волка за ней
тоже.
По одному он снимал пальцы с губ сестрицы, а та и освободившись
не спешила заговаривать. И дёру не дала, что само по себе удивляло.
У них минут десять есть, пока батя не просечёт, где заныкались.
Мать-то звериным нюхом не обладает. Человечка. А папа —волк. Да ещё
какой! Один из самых крупных в стае. И с вожаком дружен.
— Ты в следующий раз, когда вздумаешь играть на раздевание с
новенькими, поспрашай не дочь ли Альфы, приехавшего на переговоры…
— Выдала Ксения.
— Что? — Опешил от поступившей информации Пушистый. — Да ладно?
Не может быть! — Нервно сглотнул он. Если испортил переговоры,
кабзда ему! Батя шкуру спустит и Альфе Киру как коврик подарит.
— Может. Очень даже может. Ты её трогал и даже лобызал. Фу! —
Высунула язык Ксюха, выказывая отвращение.
— Много ты понимаешь! Мелочь пузатая! Не доросла ещё. И смотри,
если узнаю, что до церемонии выбора пустила кого в свой маленький
ротик, мыло заставлю есть каждый день по утрам и вечерам.
— А сам-то! — Накуксилась сестрёнка.
— Я взрослый и я мужчина. А ты девочка, должна себя блюсти. Не
как всякие там… — Вспомнил вообще не скромницу Стёпа.
— Вот твоя истинная-то обрадуется, что ты, до того как её
встретил, пол земного шара на вкус попробовал! — Выплюнула Ксюша и
как закричала: — Ма-а-а-ам, я его нашла!
— Ах ты ж, стукачка! — Метнулся он хоть по попе шлёпнуть за
сдачу его персоны самой грозной человечке в Белом камне и по
совместительству матери. Но Ксюха быстра и успела смыться.
Вместо неё наверху стояла Катерина со скалкой в руках. Она хоть
и относилась к нему как к сыну, но была мачехой. Самой лучшей из
возможных. Степан любил её и не хотел расстраивать. Но к сожалению,
не получалось.
— Вылезай. — Короткое и ёмкое.
Спорить Стёпа не стал. Он поднялся по лестнице и встал перед
женщиной. Всё ещё молодой и очень даже красивой. Когда-то он ей в
пупок дышал, а теперь она ниже его ростом. Но если скалкой отходит,
мало не покажется. Правда, всё это лишь фантазии, Катя никогда не
поднимала на него руку.
— Мам, я накосячил, признаю. — Виновато опустил голову
парень.
— Не мамкай! Твой отец краснел за тебя, Степан. И Альфа Кир
тоже. Как ты превратился в самца, прыгающего на всё живое? Разве мы
учили тебя совращать невинных дев? Представляешь, какие разговоры
ходят теперь по стае? Ты опозорил нашу семью, девочку и всю стаю.
Стыдись!
