Строки из прошлого

Записки про Джима в полном объёме публикуются впервые.

Авторство этих записок весьма спорно. Что-то написал хозяин Джима. Что-то записано со слов его подружки Оли. А кое-где приложил лапу и сам Джим, пёс неизвестной породы, найденный в лесу в возрасте одного месяца и ставший полноправным членом семьи.

Рисунок автора

Живу я сейчас в большой трёхкомнатной квартире. Охраняю её от посторонних и считаю своей территорией, хотя, как мне кажется, животные, которые ходят на двух лапах и называются людьми, считают, что это их квартира. Кроме меня, здесь живёт кот, ему только один год, и отзывается он на кличку Кисик, а также маленькая попугаиха, очень сварливая, по прозвищу Фрося.

С этими большими животными я живу больше трёх лет. За это время многому научился, отлично знаю все их хитрости, причуды, всё нелогичное в их поведении. Только сказать не могу.

По моим наблюдениям, люди глупее собак: за три года они не смогли выучить ни одного моего слова, хотя я много раз при них и рычал, и подвывал, и тявкал. Но что делать, если они такие неразумные от природы?

Я помню себя трёх-четырёх недель от рождения. Помню тёплый живот моей мамы, её язык, облизывающий меня. А потом я неожиданно очутился в тёмном лесу, в кустах. От голода и страха не мог даже скулить. И пропал бы так, если бы меня не подобрал мой первый человек – Катя.

Так я и попал в большую квартиру на улице Герцена[1], где вместе со мной, Кисиком и Фросей живут люди: хозяин Марк и его жена Эля. Эти люди – очень странные создания. Когда они садятся в кухне за стол завтракать, обедать (по субботам и воскресеньям) или ужинать, едят очень много вкуснятины: и колбасу варёную, и колбасу копчёную, и рыбу жареную, и курицу, и очень вкусный бульон с большой костью. Конечно же, мне всего этого очень хочется. От горя и желания я научился залезать на стул и сидеть как они. Но очень часто слышу: «Иди на место. Не попрошайничай!» Представляю их реакцию, если бы всё это ел я, а они бы смотрели в мою миску, исходя слюной.

Или другой пример. Утром, когда хозяева просыпаются, они прежде всего идут в туалет. Когда же я по утрам приношу ошейник и кладу его на кровать, показывая, что пора гулять, мне говорят: «Подожди, Джим, успеешь».

Где логика?

А ещё у меня есть подружка Оля. Мы с ней очень долго привыкали друг к другу, зато теперь, как говорят люди, нас не разлить водой. Оля очень смелая, она всегда соглашается пожить в нашем зверинце, пока Эля и Марк гостят где-то во Франции – точно не знаю, так как моя география ограничивается дворами вокруг дома на улице Герцена.

Это Оля – подружка Джима.

Рисунок автора

Правда, чего греха таить, иногда я позволяю себе совершать и более дальние вылазки, ведь у меня душа первооткрывателя.

И Оля это понимает (она сама путешественница), но очень переживает, когда мои отлучки затягиваются.

Марк ругает меня за побеги и даже может шлёпнуть. Я к подобным действиям отношусь с пониманием. Это же в воспитательных целях. А Эля любит беседовать со мной. Всем своим видом я показываю, что осознал и больше ни за что и ни-ког-да дальше «татарского» магазина не уйду. Как послушная домашняя собака, залезаю в кресло, и в доме воцаряется покой и согласие, мурлычет кот, щебечет Фрося. Эля готовит нам ужин…

Но вот я снова на улице. Прыгают воробьи. Копаются в помойке кошки. Куда-то бегут прохожие. Кричат дети. Я дрожу от аромата улицы. Свобода. Миллион чудесных запахов. Я не слышу команд хозяина. Не чувствую натяжение поводка. И я уже не глупый щенок-найдёныш.