ГЛАВА I – История, рожденная в тишине
Жизнь каждой женщины – это роман, в котором строки выведены не только чернилами, но слезами, смехом и долгими молчаниями. Для одних она – изящная комедия, лёгкая, наполненная игривыми поворотами, для других – трагедия, с каждым актом всё глубже опускающаяся в бездну внутренней борьбы.
Моя история… не принадлежит жанрам. Это медленный, изнурительный марш по безлюдным дорогам, по заросшим тропам, где шаги отдаются эхом в пустоте. В этом пути звучит дыхание, разрывающееся криками в самых глухих углах тишины. Дождливые повороты, заснеженные вечера, багряные зори – всё это страницы моего пути. Каждое событие в моей жизни – как улица: светлая, вымощенная надеждами, или тёмная, впитавшая шёпот боли.
Я родилась в глухой деревне, название которой не значилось ни на географических картах, ни в молитвах, ни даже в рассеянной памяти того времени. Это было место без имени, без истории, без будущего. Появиться на свет в таком уголке мира, обладая не податливым умом, острым восприятием, неиссякаемой волей – означало принять вызов, с которым не каждый взрослый справится. Это было существование вопреки – вдыхание воздуха, написанного веками молчания, борьба за каждый миг ясного сознания. Это была внутренняя революция: без флагов, без оружия, без крика, но с несгибаемым желанием остаться собой.
Когда память возвращает меня туда, сквозь сознание проходит призрачный пар – как от старого локомотива, исчезающего в утренней дымке. Этот пар не носит запаха угля, в нём – густое молчание, осевшее во мне с тех пор. Он обволакивает не только детские воспоминания, но и саму эпоху, ту землю, тот дом. Самым трудным было не жить – трудным оставалось сохранить в себе человека, несмотря на тьму, которая царила повсюду.
Помню день, вписанный в мою плоть ледяной чертой. Тогда я замёрзла до глубины костей, до самого центра. Пространство вокруг застыло: звуки исчезли, дыхание остановилось. Смерть подошла вплотную, и её ледяное присутствие, казалось, вошло в мою кожу, растворилось в крови. Я не почувствовала страха. Это было не ужасом, а состоянием полного замирания, предельной тишины, в которой даже душа затаила дыхание. Наступил тот момент, когда человек перестаёт быть частью мира и становится чем-то отдельно стоящим – как будто отходит от берега в незнакомую реку.
С самого раннего возраста внутри меня жил мир, недоступный чужим глазам. Он имел собственные границы, цвета, формы. Его законы были строгими, но справедливыми. Он не требовал объяснений – только принятия. Этот мир стал моим тайным садом, внутренним убежищем, где расцветали грёзы, мечты, образы. Каждая прочитанная книга была не просто текстом – она открывала мне ворота, через которые я шагала в иные пространства, в невидимые города, в страны, где я становилась героем: девочкой без оков, без страха, с лёгкостью парящей над буднями на крыльях из бумаги.
Я не сразу осознала, что мечты, рождённые в таких мирах, не могут спокойно существовать в тесных комнатах деревенского дома. Они расправлялись, как крылья, касаясь потолка, ломая стены, и начинали давить – не злобой, а просто своей широтой. Однажды, задыхаясь от этой тесноты, я произнесла: «Я хочу на Украину». Эта мысль не была бунтом, не несла угрозы, она просто вырвалась – как лепесток, унесённый ветром. Я сказала её тихо, как ребёнок, впервые открывший губы для молитвы. Шёпотом, в пустоту. Смотрела в глаза отцу и матери и произнесла: «Хочу…»
Отец ответил мгновенно. Его голос был как выстрел в тишине: холодный, острый, каменный. В этом слове не было любви. Был только приговор: «Ни в коем случае». Ни одного объяснения. Ни одного вопроса. Просто – запрет. И в этом слове, как в заклинании, схлопнулась моя надежда. Комната сузилась, стены стали ближе. Словно кто-то провёл черту сквозь все мои мечты.
