Я пришла к нему на работу, в офис его крупной строительной
фирмы, чтобы увидеть их вместе.
— Привет. Тебе нравится спать с моим мужем? — осматриваю девушку
с ног до головы. — Красивая у тебя юбка. Короткая,
ненавязчивая.
Мне хочется разреветься: громко, жалобно, содрогаясь всем телом
от разрывающей душу боли.
Секретарша, опешив, отходит от стола начальника.
— Эх. Надеялась застукать вас в более интимной обстановке. Но
как есть. — Плюхнув на пол его кабинета дорожную сумку,
разворачиваюсь и иду домой.
Они ничего такого не делают: он просто сидит за столом, она
подает ему документы на подпись. Похоже на то, что они просто
работают. Но женская интуиция не дает мне покоя. Больно. Слезы
душат. Особенно сильно жалко дочку. Она любит папу. Как я ей скажу?
Это разобьет ей сердце.
— Дорогая, ты чего? — Догоняет меня муж в коридоре. — Это чьи
вещи?
Мне тяжело, но я не покажу ему своей боли. Пусть думает, что мои
чувства давно угасли и мне все равно. Будто я отпускаю его на все
четыре стороны. На самом деле острая боль в груди не дает мне
покоя.
Однако женская гордость спасает от унижения. Я прячусь за ширмой
равнодушия и сарказма.
— Твои, дорогой. Я сложила носки и трусы по цвету. Так тебе
будет легче переехать к ней.
— Но я против! Мне нужна моя семья!
Хочется ему верить, мы ведь не чужие. Но вначале сошла нет наша
интимная жизнь, потом он случайно прислал мне не то сообщение.
«Когда тебя забрать из больницы? Я освобожусь ближе к шести». Тогда
меня обуял ужас. Какая на фиг больница, когда я дома с любимой
доченькой?
— Не выдумывай! — Пытается обнять муж, в нос ударяет дурманящий,
пьянящий и очень сладкий запах жасмина.
— Ты пахнешь ее духами!
— Тебе кажется. Просто наши вещи висели рядом. Я люблю тебя, —
клянется муж, стараясь остановить меня.
Не могу на него смотреть. Не хочу! Меня тошнит от его оправданий
и от того, как он пытается быть искренним.
— Ты так говоришь, потому что в случае развода все заработанное
тобой будет разделено пополам?
Муж разжимает ладони. На мгновение словно замирает, но затем
снова улыбается. Раньше меня завораживала его улыбка, теперь я
только и думаю о том, что он точно так же улыбается ей.
— Нет, — продолжает он стоять на своем, поднимает руки, касается
меня, гладит плечи, заглядывает в глаза, стараясь убедить. — Ты
нужна мне.
— Ты купил ей машину! — Неделю назад этот факт добил меня
окончательно.
— Я просто одолжил ей денег, солнышко. Она вернет, когда
накопит.
Несмотря на страдания, усмехаюсь, это действительно смешно. Во
рту горько, будто я напилась американо в чистом виде, без молока и
сахара.
— Каким образом? Пойдет работать в службу эскорта? — Болезненный
смех разрывает грудную клетку.
Предательство — это всегда ужасно. Как мы до такого докатились?
Ведь я любила его как сумасшедшая. Наши чувства горели, словно
огонь. С ним я была живой и яркой.
И у нас родилась дочка. Забеременеть получилось довольно быстро,
и роды прошли без особых осложнений, но Кира с самого начала была
такой сложной. Она и сейчас, в свои три с лишним годика, очень
часто устраивает истерики. Хнычет, топает ножками. В доме
постоянный крик. Она не любит спать одна и часто просит меня лечь с
ней. Она вообще очень сильно привязана ко мне и буквально не
отлипает. Признает только мою маму. С той, если долго упрашивать,
соглашается погулять.
С рождением дочки я стала уделять мужу все меньше внимания и
однажды обнаружила, что что-то не так. Мой муж никогда не паролил
телефон и не прятал переписку. Часто кричал из душа: мол, прочти,
что там написали, ответь за меня, скажи — перезвоню.
А потом появился пароль. И он перестал просить читать свои
сообщения…
Вспомнив об этом, я как будто зависаю, словно нахожусь в
прострации.
