Настоящее. Россия.
Декабрь 2019 года
Опять! Опять со мной происходил
этот кошмар.
Я бежала по пустым коридорам
родового замка в надежде найти саму себя и увести быстрее из этого
горящего ада.
Мебель с коврами утопала в
оранжевом пламени, заполняя помещение тошнотворным запахом жженой
шерсти. Я, не обращая внимания на язычки магического огня,
касающиеся моей кожи, спешила туда, откуда доносились звуки тихого
плача, больше напоминающие скулеж. В голове билась единственная
мысль.
Успеть.
Добравшись до своей спальни, я
увидела саму себя, беспомощно сжавшуюся в углу. Совсем юную,
недавно выпустившуюся из академии, в ночной сорочке до пят, с
испуганными глазами и рассыпанными по плечам черными прядями волос.
Девушка, обнимая себя за колени, раскачивалась из стороны в сторону
и тихо звала на помощь, повторяя одно и то же имя раз за
разом:
— Эдди… Эд! Эдди…
— Вставай. Беги! —
закричала я, но моё отражение словно ничего не слышало.
Все напрасно. Мне опять
ничего не исправить. Но сдаваться было нельзя.
— Нет. Вставай. Вставай
же, глупая! Он не придет. Не придет…
Дышать дымным воздухом
становилось все тяжелее, а я совершенно ничего не могла
предпринять. Паника накатила на меня мощной волной, и я заплакала
от бессилия. Встала посреди огромной спальни и, роняя слезы, ничего
не делала, так же как и мой прототип.
А потом пришла боль.
Адская, невыносимая боль, разъедающая меня изнутри. Это не боль
от ожогов — это душевная боль, которая заставляла меня
кричатьвсе громче, все сильнее. Истошно. До
изнеможения.
— Милли, Милли! Ну, проснись же
уже.
В голове раздался любимый
и такой родной голосок сестры, и я потянулась к нему, как за
тонкую-тонкую нить, выбираясь из пропасти, в которую меня закинул
собственный разум...
— Тиши… тише, милая. Я здесь, все
хорошо. Тише…
Я распахнула веки и встретилась с
испуганными, такими же, как и у меня, небесно-голубыми глазами
сестры.
— Ты так кричала. — Мики гладила мои
руки, забравшись на кровать, и с трудом сдерживала слезы. — Давно
уже тебе не снились кошмары. Сколько? Год или даже
больше…
— Не переживай, все хорошо. — Я
приподнялась на постели, моментально собравшись, чтобы больше не
пугать сестру. Для убедительности щелкнула по носу свою
спасительницу. — Я здесь. С тобой. Все хорошо, говорю же.
— Мила, может, ты все же обратишься
к врачу? У вас же такая хорошая клиника, неужели в ней нет
специалиста, который разбирается в подобном?
— Не называй меня так, — скривилась
я, услышав обращение сестры, — ты же знаешь, я не люблю этот
вариант своего имени. А на работе обращаться ни к кому даже не
подумаю, это не в их компетенции. И вообще, тебе не пора ли в
школу, родная? Почему ты до сих пор такая растрепанная? — Взяла в
руки платиново-белую прядь сестры и покрутила ее между
пальцами.
— Отдай, — вырвала Мики свое
богатство, — у нас русичка заболела, поэтому первого урока сегодня
нет, мамочка. — Сестренка, состроив рожицу, встала с моей кровати и
протянула руку, помогая мне подняться. — Сама давай просыпайся
уже.
Я с большим трудом поднялась с
кровати, чувствуя себя старухой, хотя мне было всего тридцать два.
Даже по меркам мира, в котором мы с Мики жили последние десять лет,
я считалась молодой женщиной, ну… или хотя бы средних лет. В
моем же родном мире этот возраст был лишь самым началом пути, когда
ты отработал на благо своего королевства положенные десять лет
после выпуска и теперь волен распоряжаться своей судьбой, как
пожелаешь.
Я тяжело вздохнула, отгоняя
непрошеные воспоминания, и поплелась в душ. Уже после того, как
освежилась под холодными струями воды, подошла к зеркалу и
скептически себя оглядела. Пожалуй, я была красива — по
общепринятым меркам всех известных мне миров: невысокий рост,
стройная подтянутая фигура, миловидное личико, точеные черты
лица, голубые глаза и черные, как сама тьма, волосы.
