© Нана Чарквиани, 2025
ISBN 978-5-0067-9142-8
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Название этой книги – семейная реплика. «Так умри как мужчина» у нас означало не прощание, а короткий способ выключить нытьё и включить опору: встань, сделай нужное и живи. Не важно, кто ты по паспорту – это про хребет, а не про пол.
Перед вами не исповедь и не учебник. Это живые истории – смешные и нежные, временами абсурдные, но всегда правдивые. Городок девяностых, пятитысячная библиотека, папа, играющий Чайковского как последний аргумент миру, бабушка-майор с даром видеть наперёд, сосед Роби, который «умер, но не сразу», брат, прошедший через минное поле с букетом, дети, которые случайной табличкой «Осторожно: заминировано» отпугнули воров, и Испания, где на балконах кричат «Хотим спать!», а снизу отвечают «Хотим работать!». Чудеса тут упрямые: приходят в бытовых декорациях – как шоколадка «с неба» или «рука Божья» из резиновой перчатки над бродящим вином.
Я никого не учу жить. Я просто показываю, как мы справлялись: юмором, прямотой, любовью и способностью вставать после падений. Эти истории можно открывать в любом месте – как карманные фонарики: подсветил, улыбнулся, сделал один конкретный шаг. Если ищете оправдания, книга вряд ли пригодится. Если ищете опору – берите.
Имена где-то изменены, интонация – нет. Смейтесь вслух, если захочется. Плачьте – тоже можно. Главное – жить. А если вдруг накроет драмой, вспомните наш семейный рецепт: «Так умри как мужчина». То есть перестань умирать – и начни, наконец, жить. Начнём?
Я жила жизнью уставшей журналистки, из тех, что ночью редактируют, днём выживают, а по выходным размышляют о смысле жизни с чаем и отвращением. Газеты выходили, исчезали, и, как мне казалось, оставляли после себя только влажные следы на дешёвой туалетной бумаге времён дефицита.
Но однажды, когда я в очередной раз рухнула на кровать после долгого, как ощущение бессмысленности, дня, я услышала голос. Он был внутри меня, но звучал так отчётливо, как будто говорил кто-то рядом:
– Какого чёрта не звонит этот Нодар?
Я приподнялась на локтях и зависла в паузе. Нодар? Кто, прости господи, такой Нодар? Я ни с кем с таким именем не знакома. Никого не жду. Я, конечно, уставшая, но не до галлюцинаций…
Через день или два – всё повторилось. То же самое: усталость, диван, почти кома, и снова этот внутренний голос:
– Нодар! Ну где ты?!
На третий раз я уже в голос спросила у потолка:
– Да кто ты, НОДАР, мать твою, и чего ты мне не звонишь?!
И тут, как в греческой трагедии, вмешалась моя дочь. С милашной улыбкой и странной интонацией она встретила меня словами:
– Мам, а кто такой Нодар?
Я замерла. Жилы натянулись, как в момент перед взрывом.
– Что, прости?
– Ну… он тебе звонил. Сказал, чтобы я передала, что звонил Нодар.
Мир пошатнулся. Вселенная моргнула. Я села. Тихо. Медленно. Как персонаж, осознавший, что вся его жизнь – завязка романа с непредсказуемым финалом…
Глава 2. Минное поле, бабочки и портянки
У моего брата Резошки была душа лирика и тело солдата. В армии, где он служил медбратом где-то под Караязами, между уколами и маршировками, он умудрялся оставаться романтиком. Пока другие бегали с автоматами, он – собирал цветы и смотрел на небо, как будто оно когда-нибудь решит ему подмигнуть.
Однажды в выходной он пошёл на речку. Просто искупаться. Просто собрать маргаритки. Просто – как всегда. На его пути лежало огромное поле, но Резошка не унывал: он не ленился, он был одержим порывом. Пока шёл, собирал букет, увлекался бабочками, наблюдал за грызунами, а под конец даже встретил лису. Классика – «Колобок: ремейк».
Он добрался до реки, искупался, постирал портянки, развесил их у костра и, высушив душу на солнце, двинулся обратно.
