- Хард Ардан Асканэ из девятого дома Асканэ и его фаворитка
сегодняшнего бала лейра Виола Вальтэс из тринадцатого дома Вальтэс!
- голос церемониймейстера вывел Д'Арка из раздумий и он скользнул
взглядом по проходящей мимо паре.
Наследник напоминал надутого гордостью павлина, настолько его
распирало от чувства собственной важности, что он даже не пытался
этого скрыть. Несмотря на то, что коронация еще не прошла, он уже
считал себя императором. Рядом с ним под руку шла Виола, как всегда
одета безупречно, со вкусом и элегантно. Темно-лиловое платье с
высокой талией нежно струилось по телу и уходило в пол. Длинные
рукава из прозрачной ткани с мелкими блестящими камушками, словно
вторая кожа, облегали руки и такой же блестящий шлейф тянулся за
ней по полу. Толстые черные волосы были заплетены в две косы и
уложены полукругом. На голове сияла диадема, а в ушах и на шее
сверкали аламанские алмазы.
Пухлые алые губы слегка приоткрылись стоило ей увидеть айсара и
она вздрогнула, но тут же пришла в себя и накинула невозмутимый
вид. Эти же красивые губы презрительно скривились стоило ей
посмотреть на стоящую рядом лейру Амину, и столько ненависти и
злости было в ее взгляде, что Д'Арк немного опешил. Неужели
известие о его избраннице заставило Виолу настолько открыто
показать свои чувства и продемонстрировать неуважение к другой
лейре будучи фавориткой бала, чьей обязанностью было делать все,
чтобы гости оставались довольными. Да он и не помнил, чтобы хоть
раз его бывшая любовница была чем-то недовольна, не говоря о том,
чтобы исходить ядом при виде других женщин. Он вообще считал, что
ревность ей не свойственна, настолько она всегда ставила себя выше
их. Эта была еще одна причина почему он столько лет был с ней:
сочетание страсти и огня в постели и спокойствия и прохлады вне ее.
Никто не выносил ему мозг, не изводил ревностью, не донимал пустыми
разговорами. В этом Виола была идеальна и единственным ее
недостатком было то, что он так и не смог ее полюбить за все это
время, что они провели вместе, несмотря на ее мягкость,
приветливость и покорность. Не то, что некоторые. И мысли вихрем,
будто только и ждали этого, метнулись к стоящей за спиной
рабыне.
Только Боги знали, сколько усилий он прилагал, чтобы не смотреть
на нее, хотя время от времени приходилось украдкой проверять идет
она рядом или нет. А как ему тяжело давалось игнорировать взгляды
мужчин, бросаемых на нее, а о том насколько сильно зудели руки от
желания скрыть ее от всех любопытных глаз, то и вовсе не стоило
вспоминать. Наравне с этим приходилось любезничать с Аминой и
выдерживать всю ту чушь, что она несла, при этом делать довольный
вид, кивать и улыбаться. Половину из того, что она говорила он даже
не слушал, а пропускал мимо ушей и когда очередной вопрос прошел
мимо его, то на вопросительный взгляд лейры стоило лишь поцеловать
ее руку и той было достаточно, чтобы не заметить этой оплошности.
Вся эта игра ему претила, но она была рассчитана на публику, где
следили за каждым его вздохом и жестом, чтобы затем обсудить в
более узких кругах. Но самым главным, для кого разыгрывалось это
представление, был император. С его проницательностью и
наблюдательностью приходилось быть очень осторожным и следить за
каждой своей эмоцией и мимикой, чтобы не выдать себя с головой.
- Что эта лейра Вальтэс себе возомнила? - возмущенно зашипела
ему на ухо Амина, от которой не укрылось то, каким презрением ее
только что окатили. - Если ей дали отставку, то это не значит, что
можно изливать свое недовольство на меня. Поражение нужно принимать
достойно, а то будто никто не знает куда она метила и куда не
попала. Но не долго горевала одной, а вмиг отхватила другой лакомый
кусок.
