Профессор Микаэл, солидный мужчина лет пятидесяти, сидел на полу, скрестив ноги, в крайне неудобной позе. Причудливой формы тапки с загнутыми носами, какие он видел в детстве в фильме «Старик Хоттабыч», выглядывали из-под длинного халата в золотых огурцах, прикрывающего ему ноги.
Копчик у него не просто занемел, его жгло от боли, но едва он предпринимал попытку пошевелиться, как раздавался щелчок хлыста и команда: «Сидеть!»
В комнате, обитой коврами, с которых свалянная верблюжья шерсть свисала длинными лохмотьями, напротив Профессора стоял бразилец, в растянутой полинявшей майке, и всякий раз, угрожая, смачно хлестал собачьим поводком по спинке стула. Того самого, деревянного складного стула, за которым Профессор, тогда еще кандидат технических наук, привык работать и, собираясь в командировку в Бразилию, забрал с собой, не предполагая, что его двухгодичная командировка затянется и обернется иммиграцией вот уже в двадцать с лишним лет.
От одного вида шерсти, свисающей с ковров, становилось нестерпимо жарко, и профессор, отвлекая своего визави вопросом: «Чего вы хотите?», распахнул полы халата в золотых огурцах, однако, обнаружив между расставленными ногами полную свою наготу, сконфузился и тут же прикрылся.
– Чего вы хотите!? – передразнил бразилец на чистом русском, сопроводив свои слова угрожающим шлепком поводка по своей огромной ладони, напоминающей медвежью лапу. – Чего хочешь, того просишь!
Профессор испуганно заёрзал, подавшись вперед корпусом и сползая с занемевшего копчика на промежность, что ещё больше усугубило его положение. Но щелчок хлыста, раздавшийся в конце фразы, заставил его покорно замереть.
– Какая прическа была у вашей жены?
Абсурдность очередного вопроса уже не удивляла Профессора, он изо всех сил тянул с ответом, чтобы хоть как-то поменять позу.
– Знаете ли… – начал издалека Микаэл, слегка поворачивая корпус влево, как бы присаживаясь на бедро и стараясь сделать это незаметно для бразильца, который резким движением сдернул с себя майку, обнажив под лоснящейся шоколадной кожей красивые мышцы. – Знаете ли, я как-то не обращал внимания.
– Во-о-т! – произнес бразилец, многозначительно и демонстративно поигрывая грудными мышцами.
И тут Профессор узнал его! Летом, вернее, зимой, черт, он так и путал до сих пор – ведь в июле в Бразилии зима. Как, бишь, его звать? Кажется, Зэ Карлос называл он себя, а жена звала его полным именем – Жозэ Карлос. Так вот, в июле прошлого года этот тип работал у него на участке, помогая перекрывать крышу на террасе, много лет назад пристроенной к дому. Это с его лёгкой руки все стали называть Лену Марией Леной. Все они здесь стали другими и изменили имена.
– Вспомнил! Я вас знаю!
– И что теперь? Это что-то меняет? – Огромный торс навис над сжавшимся в сиденье Профессором.
– Нет, конечно, продолжайте.
– О чём мечтала ваша жена?
Новый вопрос чернокожего рабочего опять поставил его в тупик.
– Да, помилуйте… Откуда мне знать… о чем она мечтала?
Профессор наклонил голову, сложив ладони в «Namaste». И, воспользовавшись паузой, тут же откинулся назад, опершись руками в пол. Сидеть стало немного легче.
