Муравейник живёт,
Кто-то лапку сломал - не в
счёт,
А до свадьбы заживёт,
А помрёт, так помрёт.
Я не люблю, когда мне
врут,
Но от правды я тоже устал,
Я пытался найти приют,
Говорят, что плохо искал.
И я не знаю каков процент
Сумасшедших на данный час,
Но если верить глазам и ушам
-
Больше в несколько раз.
Виктор
Цой.
Никто не проявляет интереса
К моей навек загубленной судьбе.
Попался я на удочку прогресса
И этим страшно навредил себе.
Грустна песенка Сыроежкина из к/ф
"Приключения Электроника".
Приговор.
За Джоном пришли, когда он сидел на
скамейке в зимнем саду. Сидел с планшетом в руках, но, как делал
всегда, время от времени поднимал глаза и смотрел вверх сквозь
стекло. Туда, где, видимо, было небо. Туда, где, видимо, было утро.
Как и все жители Корпуса, он иногда не видел ничего за его
пределами. Только небо сквозь стекло. Впрочем, другие, даже те, кто
любил посидеть здесь, лишь изредка смотрели вверх. Но не Джон.
Небо менялось. Иногда, как сейчас,
можно было увидеть солнце. Иногда на стекло падал дождь или
снег.
Это всё, что менялось в окружающем
Джона мире. Кроме, конечно, того, что было на экране его
планшета.
Их было двое. И они были из полиции
Корпуса. Это было удивительно: за двадцать шесть лет своей жизни он
никогда не имел дела с полицией.
-Вы Джон Дерри? - Спросили они. Будто
они не знали.
-Да, это я.
-Вам нужно пройти с нами.
-Куда?
-К судье.
Они не надевали на Джона наручники. В
этом не было смысла. Куда можно бежать в Корпусе? Наручники на
поясе полицейских были архаизмом, из того мира, существовавшего до
катастрофы. Сейчас их применяли крайне редко, и только к особо
буйным задержанным. Джон таковым не был, они знали это точно. Они
знали о нем все, даже то, чего он не знал сам.
Ирония судьбы, подумал Джон. Как и
другие получатели безусловного дохода, он редко катался на
электрокарах. У него не было на это денег, и особо не было, куда и
зачем ездить. А вот сейчас он оказался на сиденье между двумя
полицейскими. Буйным они его не считали, но на всякий случай не
оставляли без внимания. Управлять электрокаром не нужно было - это
же не спортивный карт с картодрома на нижнем этаже, - он ехал
однообразными светло-серыми, с одинаковыми дверями по бокам, но
хорошо освещенными коридорами сам. Хотя электрокар и остановился бы
в случае угрозы наезда, прохожие, заметив полицейскую окраску,
уступали ему дорогу. Большинство прохожих тоже были в сером, - как
правило, в футболках и шортах, как и сам Джон. Другой одежда была
не нужна: температура воздуха была комфортной и всегда одинаковой.
Изредка среди потока людей можно было увидеть женщину с яркой
лентой в волосах, или человека, одетую не совсем, как все.
Полицейские смотрели на таких с подозрением, остальные - с
недоверием и осуждением.
Джону еще не приходилось бывать в
этой части Корпуса, но именно здесь находились кабинеты судей. У
двери одного из них остановился электрокар, и полицейские ввели
Джона в комнату, не дав прочесть даже фамилию судьи на
табличке.
Судья сидел за столом, на котором
лежали документы. Джон почти никогда не видел распечатанных
документов; почти все, что он читал, было на экране планшета.
-Вы Джон Дерри? - спросил и судья.
Джону ничего не оставалось, как признать это. Отрицать нет смысла.
Кто он такой, очень легко установят по отпечаткам пальцев, взятых у
всех жителей Корпуса. - Вы меня не знаете, да? У вас нет оснований
мне не доверять?
-Нет, - ответил Джон.
-Тогда следующий вопрос. Вы знаете
Грету Майселл?
-Да. А в чем, собственно, дело?
-А вот в чем. - Судья подвинул по
поверхности стола к Джону документы. - Мисс Майселл
незапланированно и незаконно родила ребенка. И генетическая
экспертиза показала, что отцом являетесь вы. Может такое быть? -
Судья с неизвестной фамилией строго смотрел на Джона. - Может,
перед тем, как отвечать дальше, вам нужен адвокат?
