Глава 1. Призрак в данных
1
Тишина на Луне – это не просто отсутствие звука. Это абсолютная, первозданная пустота, которая давит на барабанные перепонки изнутри, заставляет кровь в венах шуметь громче, чем любой земной мегаполис. Это физическое ощущение, плотное, как ртуть, заполняющее каждый кубический сантиметр пространства, не занятый материей. В этой тишине, в обсерватории «Эос», расположенной на краю кратера Шеклтон1, на вечно затененном полюсе, доктор Арина Шарова уже семьдесят шесть часов подряд вела войну с призраком.
Обсерватория не была изящным куполом, знакомым по старым фильмам. «Эос» представлял собой приземистый, вросший в реголит комплекс из сверхпрочных композитов и титановых сплавов, покрытый толстым слоем лунной пыли, которая служила дополнительной защитой от микрометеоритов и космической радиации. Снаружи он напоминал скорее укрепленный бункер, чем храм науки. Внутри же царил приглушенный, голубоватый свет, исходивший от бесчисленных индикаторов, панелей и голографических проекторов. Воздух, прогнанный через сотни циклов регенерации, пах озоном, металлом и слабым, почти неощутимым ароматом перегретой электроники и застарелого кофе.
Арине было тридцать восемь лет, но сейчас она выглядела на десять лет старше. Ее темные, обычно аккуратно собранные в хвостик волосы растрепались, несколько прядей прилипло к влажному лбу. Под широко раскрытыми, воспаленными от бессонницы серыми глазами залегли глубокие, фиолетовые тени. Тонкие, аристократические черты лица заострились, придавая ей вид изможденной хищной птицы, высматривающей добычу. Она была одета в стандартный серый комбинезон персонала обсерватории, расстегнутый у ворота, под которым виднелась простая черная футболка. На запястье тускло поблескивал биометрический браслет, его индикаторы показывали повышенный пульс и уровень кортизола, на которые бортовой медицинский ассистент уже третий час подряд деликатно, но настойчиво обращал ее внимание всплывающими в углу зрения сообщениями. Арина их игнорировала.
Ее рабочее место, или, как она его называла, «командный мостик в ничто», было полукруглой нишей, доминантой которой являлся огромный, трехмерный голографический проектор. Сейчас в его лазурном свечении висела сложнейшая, многослойная карта. Это была не просто звездная карта. Это была карта самой ткани пространства-времени.
В центре мерцающей сферы парил далекий, невидимый невооруженному глазу объект – квазар2 J314+56. Его неистовое излучение, испущенное миллиарды лет назад, служило для Арины и ее команды исполинским прожектором, лучом, пронзающим тьму Вселенной. На своем пути к Луне этот свет проходил сквозь гало3 карликовой галактики «Карлик Стрельца4» – спутника нашего Млечного Пути. И именно это гало, состоящее преимущественно из темной материи, было объектом ее одержимости.
Видимая материя – звезды, газ, пыль – была лишь кружевной вуалью, наброшенной на колоссальное, невидимое тело. Темная материя, гравитационный скелет космоса, искажала свет квазара, создавая эффект линзирования. Задача Арины и сети интерферометров «Эоса» заключалась в том, чтобы по этим искажениям, по малейшим аномалиям в прибывающем световом фронте, составить карту распределения этой таинственной субстанции. Это была работа ювелира, пытающегося на ощупь, в полной темноте, описать форму айсберга, лишь по ряби, которую тот создает на поверхности воды.
На голограмме свет от квазара был представлен идеально ровной сеткой, наложенной на пустоту. Но по мере приближения к «Карлику Стрельца», сетка начинала изгибаться, растягиваться, сгущаться. Узлы решетки плыли, как будто сама геометрия пространства стала вязкой и податливой. Ярко-желтые пятна соответствовали гравитационным колодцам видимых звездных скоплений. Их искажения были предсказуемы, рассчитаны с точностью до тысячных долей процента. Они были шумом, который Арина методично, слой за слоем, вычитала из общей картины при помощи ИИ-ассистента «Зодиак».
