Глава 1: Серая Река
Холод в Лондоне, Онтарио, в конце октября 1979 года был особенным. Это не был резкий, сухой мороз. Это была сырость, пробирающая до костей, туманная дымка, смешанная с угольной копотью от заводских труб, висших над рекой Темзой как грязные перины. Он заползал под воротники пальто, заставлял плечи съеживаться, а мысли – замедляться до тягучего, неприятного месива.Детектив Джон Бекман стоял на скользком бетонном уступе старого зернового элеватора, в том месте, где промзона умирающего порта встречалась с мутной водой. Перед ним, на грязном ковре из прошлогодней листвы, ржавых банок и битого кирпича, лежало то, что еще вчера было Хелен Нильссон. Тридцать лет. Мечтала уехать. Теперь ее путь закончился здесь, в этом заброшенном углу города, который она так ненавидела. Бекман затянулся «Belmont’ом», дым смешивался с паром от дыхания. Его лицо, изрезанное глубокими морщинами, казалось высеченным из того же серого гранита, что и элеватор. Глаза, цвета потускневшей стали, скользили по сцене без видимой эмоции, фиксируя детали, как старая камера. Следы борьбы. Пятна крови, черные на сером бетоне. Женский ботинок на тонком каблуке, отшвырнутый в сторону. От тела шел сладковато-гнилостный запах, перебиваемый речной сыростью. Боже правый… – Шепот за его спиной заставил Бекмана слегка повернуть голову. Рядом замерла Синтия Рус, ее лицо под капюшоном практичного плаща было бледным, как бумага. Глаза, широко раскрытые, не отрывались от скрюченной фигуры в изодранном платье цвета осенней листвы. Синтия только месяц как перевелась из Торонто в отдел тяжких преступлений. Новичок. Неженка, – подумал Бекман беззлобно, но с привычной долей цинизма. Ей еще предстояло понять, что Лондон пожирает своих детей без лишнего шума.Рус, – его голос прозвучал хрипло, как скрип несмазанной двери. – Не топчите периметр. И дышите. Глубоко. Здесь пахнет не только смертью, но и нашей работой.Синтия кивнула, сглотнув ком в горле, и сделала шаг назад, почти наступая на пятки коронеру, который, кряхтя, опускал свой чемоданчик на относительно сухое место. Над ними, на верхотуре элеватора, каркнула ворона. Звук разнесся эхом по пустынному доковому району.
Джон? – Коронер, старина Фрэнк, снял очки, протер их платком. – Много колотых, Джон. Глубоких. Злобы. И… – он наклонился, осторожно приподнял край платья скальпелем. – Следы сексуального насилия. Предсмертного.
Бекман лишь кивнул. Злоба. Она висела в воздухе, гуще заводского смога. Он почувствовал знакомое сжатие в груди – не сострадание, нет. Скорее, тяжелая, как свинец, усталость. Усталость от того, что снова видит это. От того, что знает: этот случай растянет свои щупальца по всему городу, всколыхнет тину сплетен, страхов и старых обид. Лондон был маленьким. Особенно скандинавская его часть.
Журналисты! – донесся возглас полицейского, перекрывающего проход за лентой оцепления. Отойдите! Сейчас нельзя!
Бекман не стал оборачиваться. Он и так знал, кто это. Томас Шмитц из «London Free Press» пробивался к ленте, как танк, отталкивая молодого констебля своим массивным плечом. Его фотоаппарат уже щелкал, как голодная птица.Бекман! Детектив Бекман! – голос Шмитца резанул по нервам. – Это правда, что Нильссон? Хелен Нильссон? Что нашли? Говорят, зверски! Это маньяк? Связано с портовыми бандами?Бекман медленно выдохнул струю дыма. Игнорировать Шмитца было бесполезно. Он повернулся, встретив взгляд репортера. Холодный, оценивающий.
Официальное заявление будет позже, Томас, – произнес он ровно. – А сейчас отойди за ленту. Не мешай людям работать. Или я велю тебя отвезти в участок за препятствование.Шмитц усмехнулся, но сделал шаг назад. Его глаза, однако, жадно сканировали сцену, выхватывая детали: положение тела, кровь, выражение лица Бекмана. Сенсация пахла не хуже смерти.
