1
Темные стены. Офисный шкаф с заполненными корешками книг полками. Массивный стол оттенка мертвой, уже свернувшейся крови. Он мне напомнил цвет той жидкости, что я пролил в своих видениях, отчего меня передернуло. Слева на столе небольшой бюст, развернутый в сторону посетителей. Бюст необычный, вместе с головой и плечами он имел еще и одну руку, державшую между пальцами сигару. Я прочел мелкую надпись что была на нем – «Зигмунд Фрейд». Следующим за бюстом, я принялся изучать хозяина кабинета. Я всматривался в его лицо, пытаясь понять можно ли ему доверить мою тайну, будто оно, его лицо, способно было подтвердить, да, дескать, можно, хозяин умеет держать рот на замке, или наоборот, не прямо, намеком сказать мне, тот к кому ты пришел – редкий сплетник.
Мне стоило записаться к психиатру. Это явно было отклонением, а отклонениями занимаются настоящие врачи, и в моем случае это психиатр. Но стоило мне подумать об этом, как я живо представил картину, где два дюжих санитара надевают на меня смирительную рубашку, а доктор, одежда которого сильно смахивает на форму немецкого офицера времен второй мировой, смотря на просвет на заправленный мутной жидкостью шприц, говорит то ли мне, то-ли просто констатируя факт – Все вы рано или поздно попадаетесь, всех вас мы все равно переловим. Сколько вам психам от нас ни прятаться!
И я записался к психотерапевту. Анонимно.
Хозяин кабинета верно истолковал мой пристальный взгляд.
– Все что Вы здесь скажите, будет услышано только мной, и останется между нами. В этом Вы можете не сомневаться.
Кивнув, словно я ожидал только этих, ничем не обязывающих его слов, которых мне оказалось достаточно, я прочистил горло и с опаской оглянувшись на дверь что была позади, заговорил.
– Два дня назад со мной произошла странная история. У меня были галлюцинации наяву, столь реалистичные, что я полностью погрузился в них.
– Расскажите что Вы видели.
– Я был в столовой, когда вдруг она исчезла и я понял что нахожусь в мрачной пещере.
Посмотрев на врача, я ожидал и опасался увидеть отвращение или брезгливость. Но лицо его было спокойно. Оно выражало одну лишь учтивую, молчаливую внимательность. Это придало мне смелости и я погрузился в воспоминания того странного бреда.
Было сыро и прохладно. С высокого свода пещеры свисали грязно-мутные, острые словно наконечники копий, сталактиты. По ним тянулись ручейки воды, каплями падая на каменный пол, в лужицы, и создавая звонкую медитативную музыку. Её звуки, многократно отраженные от стен, наполняли неподвижный воздух, погружая мой разум в приятное бездействие.
Это мое благостное состояние длилось недолго. Сильный толчок в спину не только напомнил мне зачем я здесь, но и с ним в мой мозг ворвались другие звуки – приглушенные стоны множества людей и лязг металла, заглушив собой ритмы воды. В тусклом свете висящих между сталактитами ламп, блестели стальные рельсы, уходящие в темную глубину пещеры. Они тянулись вдоль вырубленных в гранитных стенах нишах, наполненных питательным грузом – манной, как её называли хозяева, и без которой им не прожить и дня. Я с трудом взял потемневшую от времени, давно потерявшую свою геометрию, ржавую тележку, установил её на рельсы, и с усилием толкнул вперед, заставив проржавевшие колеса со скрипом крутиться. Прокатив её несколько метров, я остановился и застыл в ожидании. Впередистоящий раб, такой же раб как и я, никак не мог определиться с выбором, и я ждал и злился, но кричать на него не стал, я помнил что и сам часто застывал в нерешительности находясь у ниши с белыми емкостями, наполненными двумя видами одинаково отвратительной на вид жидкости.
– Как Вы поняли что Вы раб? Вы чувствовали себя рабом? – задал доктор вопрос не глядя на меня. Я отметил про себя что его профиль имел некое сходство с птицей, и давало это сходство небольшая голова, крепившаяся к телу длинной, тонкой шеей, а также клювообразный острый нос.
