Весть об убийстве короля разнеслась по стране быстрее, чем надеялся
Бенет. Настигла в захудалом постоялом дворе на перепутье, где он с
дружками решил остановиться на ночь.
Бенет сидел за дощатым столом в затененном алькове и пил кислое
пиво, когда в общий зал ввалились солдаты. Болтали про резню в
замке, измену и приличную награду за любые сведения об убийцах.
Выудив из поясного кошеля пару медяков и бросив их на стол, Бенет
поднялся и направился в утлую каморку, где на тюфяках, набитых
соломой и блохами, дрыхли двое рыцарей. Пнул одного сапогом.
– Вставайте, пора ехать.
Когда гвалт в общем зале стих, и постояльцы разбрелись по комнатам,
Бенет с рыцарями покинули гостиницу. Заночевать пришлось в лесу у
тракта, на стылой земле. Риман, здоровенный детина, рябой, с копной
черных волос, вызвался караулить. Бенет не возражал. Он нанял
безземельных рыцарей в замке отца, пообещал каждому по сотне
золотых су за защиту на пути до «Золотой Короны» - постоялого
двора, где он намеривался встретиться с лордом Лионелем
Саттоном.
Этот Саттон – скользкий тип, с ним надо держать ухо востро. Хоть
Лионель и приходился кузеном жене Бенета, встречались они лишь
однажды, на турнире. Бенета тогда выбили из седла в первом же
заезде. Удар пришелся аккурат по шлему, и для того, чтобы снять
кусок покореженного железа, понадобился оружейник. Бенет заглушал
головную боль вином, когда к нему в шатер пожаловал Саттон.
Знать бы тогда, чем все обернется, да послать этого ублюдка куда
подальше.
Бенет заложил руки за голову и устремил взгляд в черное небо.
Видели ли боги, что он натворил? Хотел бы он сказать, что ни в чем
не виноват, что ничего не знал о планах Саттона, но от богов не
скрыть правды.
Сверкнула молния, на мгновение осветив верхушки корабельных
сосен. Через пять ударов сердца грянул гром, и на лоб упала
холодная капля. Проклятье!
Дождь лил всю ночь и перестал лишь к утру, когда кони были
взнузданы, а скарб собран. Бенет запрыгнул в седло, пришпорил
скакуна, вывел на дорогу, превратившуюся за ночь в грязное месиво.
Рыцари держались чуть позади.
– Сейчас бы горячего вина со специями, – сказал Дирк,
подбористый, с лисьим лицом и маслянистыми волосами до плеч.
Когда-то он служил в личной гвардии лорда Варенна, отца Бенета,
метил на место командующего, пока однажды в пьяном угаре не сломал
нос старшему сыну лорда. Тогда, вместе с носом наследника он сломал
себе жизнь. Бенет слишком хорошо знал брата и мог поклясться, что
Анкель сам напросился, но убедить в этом отца было невозможно.
Лорд Варенн души не чаял в своем первенце, возлагал на него
большие надежды. Анкель, впрочем, надежды оправдывал. Он легко
управлялся как с копьями и мечами, так и с девками. Стал рыцарем в
шестнадцать, покрыл себя славой в битве у Черного озера. Бенет же
разочаровывал отца с самого рождения. По замку ходили слухи, что
когда лорд Варенн увидел орущего, красного, словно вареный рак,
младенца, то сморщился как высушенная слива. Правду говорили или
нет, но Бенет впоследствии частенько замечал похожее выражение на
отцовском лице, когда делал что-то не так, как от него требовалось.
«Ты лишь бледная тень своего старшего брата», – любил повторять
лорд в гневе. Бенет этого и не отрицал. Он был не таким высоким и
сильным, как брат, не так хорошо держался в седле, да и выпивки не
чурался.
– Когда доберемся до места, куплю вам по бочонку красного, –
ответил Бенет. Дыхание струилось паром в холодном утреннем
воздухе.
До «Золотой Короны» не больше дня пути, если пуститься галопом.
Кабы не треклятый дождь, к вечеру уже грелись бы у очага, а не
плелись по раскисшему тракту.
