- Корниенко! Чтоб тебя...
- Здесь, товарищ капитан! - делаю
шаг вперёд.
- Это чье? - демонстрирует две моих
последние пачки сигарет.
Блять... Я же только через десять
дней отсюда выйду! Я ж без них сдохну...
- Не могу знать, товарищ капитан, -
недовольно закатываю я глаза.
- Итак, к нам на территорию военного
училища сегодня ночью закрался диверсант. Подложил две пачки
сигарет и пачку презервативов рядовому Корниенко. Поэтому сейчас
весь состав начинает искать диверсанта. Ищем до ужина! Корниенко
как пострадавшая сторона в рейд не идёт. Отдыхает в комнате
отдыха.
Мля... Меня сожрут сейчас!
- А можно вопрос, товарищ
Капитан?
- Можно.
- А если не найдем?
- А я ж сказал - ищем до ужина. Как
найдете, будет ужин. Не найдете - не будет ужина!
Ропот по строю. Кто-то меня
склоняет, кто-то капитана.
- Распределились по территории, идём
цепью с дистанцией два метра!
До утра ходить цепью будем, судя по
всему.
- Не по уставу, товарищ капитан, -
бубнит стоящий рядом со мной Щепкин.
- Рядовой Щепкин в ходе рейда
цитирует устав!
Вот ведь, сука какой! Принесло на
нашу голову...
- Шагом марш!
- Товарищ капитан, - догоняю его. -
Мои сигареты.
- Знаю...
- Ну не дроч... не наказывайте
пацанов. Мои ведь. Меня накажите.
- Неа, Корниенко.
- Почему?
- Не нравишься ты мне ясно? И я буду
драть тебя, пока ты не заберёшь документы и не свалишь отсюда.
А свалить я не могу. Я здесь не по
доброй воле!
- Миссия невыполнима, - холодно
улыбаюсь я.
- Тогда закупайся вазелином! -
захлопывает перед моим носом дверь.
- Козел... - цежу я тихо.
Как тебя угомонить-то?
Подхожу к его куртке, висящей на
вешалке. Обшариваю карманы. Достаю бумажник.
Хм...
Открываю - семейное фото. Он, жена,
две дочки... Одна совсем малышка, второй лет тринадцать. Две русые
косы, ямочки на щеках, нос курносый. Медалька какая-то на шее.
Пионерка!
Переворачиваю фотку. Пять лет
назад... Это сколько сейчас старшей?
Драть ты меня будешь, да,
капитан?
Нет... Это я тебя буду
"драть"...
Наконец-то долгожданный увал!
Толпа парней из моего взвода,
торопясь идёт к КПП.
Возле проходной, провожая меня
тяжёлым взглядом, курит Капитан Малышкин.
Он курит, а я, сука, нет, уже больше
недели. Не курю и почти не сплю из-за того что уши мои
сворачиваются в трубочку. Пара сигарет стрельнутая у нашего прапора
- не в счёт.
Глубоко затягивается...
А у меня встает в горле удушающий
ком и везде начинает зудеть от невроза.
Когда я не курю, я - из безобидного
аниматора превращаюсь в невыносимое чудовище.
Смотрит Малышкин на меня тяжёлым
взглядом не просто так. Этого увольнительного он меня лишил за
нарушение устава. Но у взвода молодняка "случился" кишечных грипп и
нас экстренно погнали в увал всех без исключения, а казармы закрыли
на дезинфекцию.
- Корниенко!
Подхожу к нему.
- Я в курсе, что это ты подсыпал
молодняку слабительные.
Это не я. Не мой стиль. Я в курсе -
кто. Стучать не собираюсь. Но у него во всем всегда виноват я.
- Бездоказательное обвинение,
товарищ капитан.
- Забирай документы. По-хорошему.
Иначе, не обессудь... Последняя неделя тебе раем покажется.
Вот, доебался!
- Ехали бы вы обратно, откуда
перевелись, товарищ капитан, - смотрю на его сигарету.
- Чой-то?...
- Город у нас аномальный. Внезапные
бумеранги прилетают.
- Ты мне угрожаешь?
- Угрожаю?! Да я вообще пацифист.
"Занимайтесь любовью, а не войной!" - намекаю ему я. - К чему и Вас
призываю.
- Пошел вон, - брезгливо.
- Окей.
Выхожу за КП.
Достаю из бардачка пачку
сигарет!
Впечатываюсь в нее поцелуем.
- Любимая моя! Я скучал...
Пацаны, стоящие у моей машины
толпой, угорают.
Делаю шаг за бордюр у забора. Потому
что бордюр - это ещё территория училища, а за ним - всё, свобода. И
глядя через забор из металлических прутьев в глаза капитану с
кайфом затягиваюсь.
