Тимур.
Я падал... Как чертова Алиса, свалившаяся в кроличью нору, я
летел с бешеной скоростью вниз и не мог остановиться. Изредка на
что-то натыкаясь, я чувствовал боль во всем теле, но даже это не
помогало. Я иду на дно.
На душе было темно и пусто. Черт, какое мерзкое и пакостное это
чувство отупения и онемения! Вроде, пытаешься напрячь мозг,
понимая, что должен заставить себя думать, но ничего не вышло:
мысли не связывались воедино и, как тараканы, противно перебирающие
лапками, разбегались в разные стороны. Я чувствовал, что упускаю
что-то крайне важное, но хоть убей, не мог вспомнить, что
именно.
Всё тело ломило, и тупая ноющая боль намекала на то, что я все
еще жив. Однако абсолютное бессилие и невозможность пошевелиться
заставляли усомниться в этом.
Я потерял ощущение времени и пространства и нуждался в маячке.
Мне было необходимо зацепиться мыслями хотя бы за что-то, что
вернуло бы меня в этот мир.
Запах... Нежный и почти невесомый аромат ее волос. Я цеплялся за
него, как за соломинку. Еще немного... Но он постоянно ускользал от
меня. Я через силу заставлял себя его удерживать, до боли напрягая
пальцы рук.
Ладонями я ощущал что-то мягкое и шелковистое. Крепче... Еще...
Я прижимался к ней щекой и не мог надышаться. Я чувствовал, что
возвращаюсь.
Сквозь шлейф пустоты смог различить ее голос. Ощущал её
присутствие. Знал, что она – мой маяк, который не даст мне
исчезнуть. Она ведь обещала не убегать.
Волна сумасшедшего напряжения сменилась абсолютным покоем. Мне
было так хорошо! Я вытянул руку, касаясь ее теплой нежной кожи, и
погрузился в сон. Мы были вместе, и остальное не имело
значения!
Сны, абстрактные и бессмысленные, сменяли друг друга, совершенно
не оставляя в памяти ни следа. Пришло время просыпаться! Однако
дурное предчувствие вновь пожирало меня изнутри: я понимал, что
упускаю из виду что-то очень важное, что-то, что может сломать
меня!
От дневного света я почувствовал резь в глазах. Обстановка была
знакомой. Я лежал дома, в своей кровати, сжимая руками подушку – ее
подушку, ощущая тот аромат, что вернул меня в реальность.
Из ванной доносится шум воды. «Она здесь!» – мелькнула мысль, но
тут же в голове возникли жуткие воспоминания: аукцион, Горский,
Ксюша... и темнота.
Вскочив с кровати, бросился в ванную. Как я оказался дома? Как
Ксюша оказалась у меня? Что с ней сотворил Горский?
Острая боль пронзила ступню, как только я добежал до двери. «Это
еще что?!» – удивился я, поднимая с пола связку ключей. Моих
ключей, которые я отдал Ксюше перед аукционом, чтобы она могла при
любых обстоятельствах вернуться. Значит, все хорошо! Она вернулась
ко мне! Но как это возможно? В памяти всплыли слова Горского, его
хладнокровие и безразличие к собственной дочери. «Сука! Если только
она пострадала по его вине!» – с яростью подумал я.
Зажав ключи в кулаке, практически вломился в ванную комнату.
– Ты еще кто такая? – Я не мог понять ни хрена: в моей квартире
в душе мылась совершенно незнакомая мне блондинка.
Она переступила порог душевой кабинки и с укором взглянула на
меня.
– Ой, вот только не надо сейчас заливать мне, что ты ничего не
помнишь! – проговорила она противным писклявым голоском.
Но я, блядь, действительно ничего не помнил! Провалами в памяти
до того дня я никогда не страдал!
– Где Ксюша?
– Какая еще Ксюша?! Ты совсем больной?! – заворачиваясь в мое
полотенце, возмущённо воскликнула блондинка.– Если ищешь предлог от
меня избавиться, не трудись: я сама рада от тебя уйти,
придурок!
Она оттолкнула меня и прошмыгнула в спальню. Я на автомате
последовал за ней. Девица нервозно собирала разбросанные по всей
комнате вещи и напяливала их на себя. Я непонимающе взирал на
происходящее.
