Варя.
Из приоткрытого окна школьной столовой доносился аромат
свежеиспечённой сдобы. Под ложечкой неприятно ныло от
разрастающегося чувства голода и необъяснимого волнения. Длинная
перемена между третьим и четвёртым уроками была единственной
возможностью нормально перекусить, я же стояла здесь, на заднем
дворе, пряталась за кустом едва распустившейся сирени и ощущала
себя преступницей века. В зажатой ладони огнём горели несколько
крупных купюр, а взгляд то и дело падал на часы, монотонно
отсчитывающие мгновения до звонка.
«Он придёт! Придёт!» — успокаивала себя, как могла, но каждая
минута задержки безжалостно подрывала веру в успех задуманной мной
шалости.
С Васей Курочкиным из седьмого «А» мы договорились встретиться
без двадцати одиннадцать, но мелкий негодник куда-то запропастился:
быть может, забыл обо мне, но,скорее всего,— просто сдрейфил!
Чтобы хоть как-то скоротать время, через щель в окне принялась
разглядывать посетителей школьного буфета. За длинными столами
возле раздачи обедали младшие классы: взъерошенные мальчуганы
сметали подчистую содержимое тарелок, девчонки же смотрели на них с
толикой брезгливости и бесцельно ковыряли вилками котлеты. Чуть
поодаль с важным видом физрук жевал капустный салат, привычно
игнорируя влюблённые взгляды старшеклассниц, а пожилая химичка
сидела напротив и в свойственной ей сварливой манере чем-то
возмущалась.
«Ирина Викторовна, поберегите нервы! — тыльной стороной ладони я
прикрыла рот, чтобы заглушить невинный смешок. — После сегодняшней
лабораторной, они вам, ой как, пригодятся!»
Впрочем, уже в следующее мгновение, моим вниманием всецело
завладел Добрынин. Это по его милости я ввязалась в эту авантюру и
сейчас торчала здесь, на задворках школьной жизни, и кормила собой
проснувшихся от зимней спячки комаров. Митя же на расслабоне
вышагивал к своему столику: в руках он держал поднос с чаем, а в
зубах — сосиску в тесте. Прищурившись, я мысленно подставила ему
подножку, и пока фантазия подкидывала в голову карикатурные
картинки Митиного падения, не заметила, как парень подошёл ближе и
уселся в аккурат напротив меня.
— Чёрт! — пискнула я и отшатнулась от окна.
— Дьявол! — вскрикнула чуть громче, запутавшись в ветках сирени
и в хлам разодрав новенькие капроновые колготки. Но если последние
погода позволяла запросто снять, то как объяснить высунувшейся из
окна морде Добрынина мотивы моего здесь нахождения, я не знала.
— Скворцова? — скорчив противную рожу, заржал Митя. — Ты чего по
кустам шаришься, чокнутая?
— Н-не твоё дело, — задрав нос, я пыталась не замечать саднящей
боли, обжигающей кожу ног.
— Добрыня, чё там? — потеснив товарища, следом высунулся из окна
Илья Лучинин — правая рука Мити и по совместительству староста
нашего класса. — О! Варька, ты ли это?
— Илюшенька, заткни свой ротик картофельным пюре, пожалуйста! —
ядовито улыбнулась в ответ.
— Меня, меня пустите посмотреть! — моих ушей коснулся
бархатистый баритон Лёши Камышова, в мгновение ока сменившийся
раскатистым смехом. — Ба! Скворцова, ты фейсконтроль в столовую не
прошла, что ли?
— Как смешно! — процедила сквозь зубы, пока вечно голодные,
наглые и до последнего верные своей дружбе Алёша, Илья и Добрынин,
согнувшись в три погибели, пялились на меня из небольшого окна
столовой и громогласно ржали. И как они только уместились втроём на
одном подоконнике?
— Варь, а, Варь! — очаровательно улыбнувшись, Лёша сдул со лба
непослушную чёлку и подмигнул. — Хочешь, я тебе компотика
оставлю?
Поджав губы, я покачала головой! Мне было стыдно, что Камышов
видел меня такой: жалкой, смешной, да ещё и в разодранных
колготках. Лёша нравился мне. Очень. Впрочем, очередь из его
поклонниц была длинной — раза три точно бы обогнула нашу школу. Я
же стояла в самом её хвосте. Да и куда мне было, обычной смертной,
до этого нереального красавца с волосами цвета чёрной южной ночи и
серебристым сиянием серых глаз.
