Лера.
Первый ряд. Последняя парта. Место у окна. Я по привычке прихожу
в класс раньше всех и, спрятавшись от мира за черным капюшоном
толстовки, смотрю в пустоту.
«Я ненавижу школу», — мигает на экране смартфона, вместо
обычного поздравления с Днем знаний. Нажимаю «Отправить» и снова
притворяюсь невидимкой в собственном классе.
«Я ненавижу жизнь, и ничего — живу», — ответ от Джокера
прилетает мгновенно.
Ухмыляюсь, на миг вынырнув из душного кокона. Равнодушным
взглядом обвожу кабинет русского и литературы и откровенно хмурюсь
при виде взбудораженных лиц одноклассников. И почему летние
каникулы не могут длиться вечно?
«Ты не понимаешь!» — набираю в ответ своему единственному в этом
мире другу, добавив к короткой фразе эмодзи с мордашкой грустного
котика, а потом снова отворачиваюсь к окну: созерцать притворные
улыбки на лицах повзрослевших парней и размалеванных девчонок до
омерзения тошно. Только глупцы могут радоваться началу учебного
года — я не из их числа!
«Так объясни», — требует Джокер, не скупясь на смайлики.
Наивный! Он просто не знает, что такое «школа»! Прикованный к
инвалидной коляске и напрочь лишенный слуха, он только и может, что
раздавать глупые советы, оторванные от реальности!
«Ты все равно не поймешь», — рявкаю буквами и, спрятав мобильный
в рюкзак, отсчитываю секунды до первого в этом учебном году звонка
на урок. Раз, два, три…Брр!
***
— Одиннадцатый «А», внимание!
Маргарита Сергеевна пару раз звонко хлопает в ладони, чтобы мы
обратили на нее внимание, и принимается что-то выводить на доске
аккуратным почерком.
— Тема сочинения…, — приговаривает, не выпуская из рук мел.
— Как я провел лето? — бесцеремонно вставляет свои пять копеек
Даня Кротов, а класс вполне ожидаемо подхватывает его глупый выпад
чередой смешков.
— А что? Я не против! — Данила вальяжно раскидывается на стуле,
явно перепутав помещение лицея с дешевой забегаловкой. — Только
боюсь, Маргарита Сергеевна, у вас щечки заалеют читать о моих
похождениях!
Стоит ли говорить, что после заявления Кротова класс
окончательно лег со смеху, а щеки молодой учительницы авансом
затянуло краской.
— Даня, а дашь и мне почитать? — закусив кончик авторучки,
игриво лепечет Ульяна Громова — девушка Дани и по совместительству
местная барби с модельной внешностью и мозгами кокер-спаниеля. Хотя
с последним я бы поспорила! Братья наши меньшие порой ведут себя
куда разумнее Громовой.
Впрочем, глупее брошенных Улей слов становится только ее
влюбленный взгляд, обращенный к Дане. Пустоголовая кукла словно не
замечает элементарных вещей: Кротов – это исчадие ада, черствый,
самовлюбленный кретин с очаровательной улыбкой и камнем вместо
сердца! У него даже глаза и те сияют всеми оттенками замерзшей
лужи, а голос пропитан арктической стужей и царапает похлеще острой
льдинки.
— А разве у вас не одно сочинение на двоих? — тут же оживляется
сосед Кротова по парте — Егор. Смахнув белокурую челку с
очаровательно-голубых глаз, он по-дружески подталкивает Данилу в
плечо. И пока Кротов закатывает к потолку дебильный взгляд, Егор
оборачивается к Уле. — Что, Громова, смазливой мордашки не хватило,
чтобы удержать возле себя нашего Даньку?
— Завали, Лихачев! Тебя забыли спросить! — надув пухлые губки,
фыркает брюнетка. — А вообще, у нас с Даней всё серьезно! Правда,
Кротик?
Здесь уже даже я не удержалась и хмыкнула. Нет, конечно,
ласково-идиотское «Кротик» прошлось кусочком масла по моей
воспаленной ненависти к Дане. Но и сама абсурдность ситуации знатно
повеселила: это только в безмозглую голову Громовой могла прийти
мысль выяснять отношения при всем классе, да еще и во время
урока.
— У нас свободная любовь, детка! Ты не забыла? — не глядя в
сторону Ули, развязно мычит Данила. И пока Громова растерянно
хлопает ресничками, Кротов небрежно закидывает руку на плечо друга
и добавляет во всеуслышание:
