Убийственные фотографии

Михаил Иванович

   В один погожий летний день я вошёл в тихий полумрак красноярского фотоателье с загадочной вывеской «Ф.Е.А.». Меня привлекла в витрине фотография выпуска одной из женских гимназий: несколько девочек, с лицами, отражавшими целую радугу эмоций – от искрящейся радости до тихой грусти. Пожилой хозяин-фотограф, вышедший на звон колокольчика, радушно приветствовал меня и поинтересовался, какое фото я желаю заказать:

   – Совершенно любые услуги: могу выехать к вам домой, чтобы с супругой и детишками, портреты высочайшего качества с ретушью, есть прекрасные задники, – он протянул руку в сторону сменного щита, изображавшего Медного всадника на фоне тропического заката.

   – Нет, у меня другой вопрос… Скажите, а что означает «Ф.Е.А.»?

   – Ах, это… – старик сник. – Имя моей покойной жены Феодоры Евгеньевны Аникиной. А я – Иван Терентьевич Аникин, приобрёл фотоателье на её приданое и, как видите, процветаю. Так вы – из любопытства?

   – Нет… То есть, спросил из любопытства. Но я по делу: хотел бы арендовать у вас на день-два фотоаппарат с треногой, а потом воспользоваться вашей фотолабораторией.

   Старик потрогал очки в металлической оправе и воззрился на меня.

   – Зачем такие странные хлопоты? Я могу снять что угодно, сделать фото, а вам останется только оценить моё старание. Да так и дешевле выйдет. Точно-точно!

   – Нет. Меня интересует именно аренда. Зовут меня Михаил Иванович. Сам я – фотограф-любитель, но не тащить же через всю страну в Сибирь свой аппарат из Санкт-Петербурга?

   – Столичные причуды? – улыбнулся хозяин, потерев лоб ладонью. – Что ж: пять рублей за пользование аппаратом, пять за лабораторию (в стоимость входят препараты), бумагу посчитаем, когда вы решите, сколько будет снимков. Но попрошу вас внести залог за фотоаппарат, – страховка за порчу, – двести рублей.

Иван Терентьевич Аникин

   Было заметно, что старик не хочет никому давать инструмент своего дохода и называет выдуманную сумму.

   – Даю вам сто пятьдесят рублей залога. Этого хватит.

   – Наверное, хватит, – неохотно согласился он. – Странное дело – столица.

   Через пять минут я вышел с фотоаппаратом и набором пластинок, крикнул извозчика и отправился снимать.

   Нельзя сказать, что я управился быстро, но уложился в один день, хотя список объектов занимал целую страницу. Дело в том, что две недели назад к моему близкому другу обратился предводитель дворянства города Красноярска, приехавший в Петербург по каким-то делам. Он спросил, нет ли у моего друга знакомого фотографа, который согласится провести каникулы в столице Сибири (все в Красноярске считают свой город столицей) и хорошо заработать. Конечно, друг порекомендовал меня. На мой вопрос, что я забыл в далёком Красноярске, он ответил, что мне, возможно, более никогда не выпадет случай посмотреть край русских богатств – Сибирь.

   Предводителя дворянства звали Иннокентий Филиппович Лаевский, и он в течение безумно долгого пути на поезде успел рассказать мне все известные ему истории и анекдоты. Суть поездки была незатейливой, но интересной: сфотографировать достопримечательности города, которые будут включены в традиционное издание «Альбома Красноярска», имеющее честь выходить с 1908 года по случаю двухсотвосьмидесятилетия столицы Сибири. Кроме вознаграждения за будущую работу мне оплачивалась дорога и проживание в гостинице «Централь», а также обещался конный выезд в заповедный край золотодобытчиков и охотников за пушниной «Столбы». Заманчиво было бы вернуться в Петербург со шкуркой подстреленного соболя или с куском руды с золотыми вкраплениями.

   На следующий день после удачной работы, хорошенько выспавшись, я навестил ателье «Ф.Е.А.» и отпечатал пробные снимки. Иван Терентьевич поинтересовался, как идут дела. Я ответил, что все здания, интересные места, памятники и пейзажи мною уже отсняты, и показал, что получилось. На фотографии женской гимназии каким-то образом очутилась случайная девочка, и мне пришло в голову в шутку спросить фотографа, узнаёт ли он её: вдруг это одна из тех выпускниц, что изображены на фото в витрине ателье. Реакция старика оказалась непредсказуемой.