Д. Раевский
УРА!
(Л. ван Бетховен)
Не встречайтесь чрез сорок лет1
С прежними друзьями и любимыми.
Что спросить? И что сказать в ответ?
Балагуры стали нелюдимами.
Жизнь назад… Подумай, жизнь назад!
Было лето с криками грачиными.
Вежливо отводим мы глаза,
Юных лиц не видя под морщинами.
Жизнь назад по травам, по цветам
Шла любовь с весенним ливнем схожая.
Вот пускай и остается там
Юная, смешная, гладкокожая…
ЗВЕЗДЫ
В раннем детстве самым красивым казались мне разноцветные сигнальные огоньки пролетающих самолетов. Детский сад вывезли на дачу, я лежал у самого окна и мог полночи наблюдать за ними. Тогда я, конечно, еще не знал, что это такое, просто лежал и смотрел в небо, где они казались какими-то особенными звездами среди бесчисленных других звезд. Тогда же я задумался над тем, что звезды-то бесконечны, я вижу лишь малую их часть, а там дальше, куда не достигает ни один телескоп, еще, и еще, и еще, и еще… Так до бесконечности. Бесконечность. Это слово испугало меня. Я не хотел думать о бесконечности, испугавшись, что просто сойду с ума, ведь этот самый ум никогда не сможет ее постигнуть. С тех пор я о ней и не думаю. Не думал даже в больнице, в реанимации, когда полагал, что скоро умру. Я тогда почему-то вообще ни о чем не думал. Даже не читал про себя стихи.
Моя мама с семьей жила на другом берегу Волги напротив Сталинграда как раз во время Битвы. Рядом был наш аэродром, немцы каждую ночь прилетали бомбить его. Сначала они сбрасывали осветительные бомбы (или как там они называются). Степь озарялась невиданными цветами. Все оставшиеся мирные жители бежали прятаться из домов в стога, наивно надеясь, что там безопасней. Бабушка прижимала детей к себе (слабая защита), но мама, которой еще не было и четырех лет, все время рвалась из стога, надеясь увидеть эти прекрасные падающие с неба звезды и тот дивный свет, которым они освещали все вокруг.
УЧИТЕЛЬНИЦА ПЕРВАЯ МОЯ
В конце первого класса, а может, в начале второго нам было велено представить тетради по внеклассному чтению. В них следовало записывать свои впечатления о прочитанных книгах. Я только закончил «Двадцать лет спустя», про этот роман и решил рассказать. Читать я начал с пяти лет, быстро этим занятием увлёкся, совсем уж детские книжки меня не интересовали, я упивался Майн Ридом, Дюма, Рони, Хаггардом и т.п. С «Тремя мушкетёрами» расправился ещё до того, как пошёл в школу. Следующая серия приключений д`Артаньяна и его друзей понравилась мне гораздо меньше, чем первая, но я мужественно осилил весь том. К школьному заданию я отнёсся очень серьёзно, не просто описал свои впечатления, но и с помощью кальки перерисовал в тетрадь бравого мушкетёра (рисовать я никогда не умел). Уверенность в том, что мой интеллект поразит нашу учительницу, что мне удастся затмить всех одноклассников, была полной. Тем сильнее оказалось удивление, когда Мария Ивановна, так звали мою первую учительницу, вызвала в школу маму. Мама потом рассказывала, что первым вопросом был: «Вы зачем ребёнка к чтению приучаете?» Мама, растерявшись, не знала, что ответить. Мария Ивановна назидательно сказала: «Книжки только бездельники читают. Бездельник домой придёт – и с книжкой на диван. А рабочему человеку всегда есть, чем заняться: табуретку, там, сколотить, дверь поправить…» На маму эта сентенция произвела сильное впечатление. На меня, впрочем, тоже. А зря. Может… Впрочем, ничего не может! Как сложилось, так и есть.
КОЛЯ И ЛОПАТКА ИЛИ ИСКУССТВО И ЖИЗНЬ
В детском саду у меня был друг Коля. А еще была лопатка: полотно у нее было железное, а рукоятка деревянная. Кто из отвечающих в большом Советском Союзе за детские игрушки, дал подобную смертоубийственную штуку в руки обычного советского детсадовца, того не знаю, но этим шанцевым инструментом, лишь размером уступавшим настоящей солдатской саперной лопатке, была вооружена едва ли не половина малышей Великой страны. Была такая лопатка, конечно, и у Коли. Вот мы с ним этими лопатками и копали там что-то во дворе, куда нас вывели на прогулку.
