Ступая босиком по сырой холодной земле, я прислушивалась к
каждому шороху. Сердце билось в груди так
быстро, что, казалось, оно выпорхнет птичкой. Так
страшно мне не было никогда.
Стирая с глаз слезы, храбрилась и старалась не быть трусливой
девочкой. Нужно идти вперёд, быть смелой и не плакать.
Слёзы, они для слабых, а я очень сильная.
Хруст сухой ветки под ногами заставил замереть. Затаив дыхание,
тихо выдохнула. Вся бравада вмиг рассеялась, по щекам снова потекли
крупные слезинки.
Нет, мне было страшно, жутко просто.
Крадучись, я сделала ещё несколько шагов вперёд и, вскрикнув,
присела.
Над головой взлетела птица, громко хлопая крыльями.
Отец приказал бежать и не оглядываться. Спрятаться как мышка и
ни за что не покидать своего укрытия.
Но куда сбежишь в тумане?
Я ослушалась его.
Впервые.
Папе нужна моя помощь. Жрицы, они пришли за мной… Хотят снова
забрать меня в тот белый храм, где нельзя говорить.
Кто они, эти женщины в белоснежных одеждах, я не понимала
до конца, но помнила, что они самое большое зло, которое
только может водиться здесь.
Они жестокие, подлые и всегда недовольные.
Впереди громко затрещали ветви кустарника, и туман выпустил из
своих молочных объятий одинокую фигуру.
Я уловила сладковатый запах гниения.
Мертвяк.
Его заметно шатало в разные стороны.
Присев у толстых корней дерева, я притаилась.
Мыча, мёртвый прошаркал совсем рядом, подволакивая ногу. Из его
бедра некрасиво торчал кусок жёлтой кости, прорвавший ткань
штанов.
Досчитав до двадцати, я поднялась и выглянула на тропинку из-за
широкого створа анчара.
Ушёл.
Похвалив себя за смелость, тихонько двинулась вперёд в густую
пелену тумана.
Там, над сухими кронами деревьев, виднелся древний храм. Вот
только добраться до белоснежных стен можно было лишь вплавь. А я
жутко боялась воды и того, что скрывают её глубины. Но любовь
к папе была сильнее.
Осторожно ступив в воду, задрала подол простенького серого
платьица. Но оно всё равно намокло. Тяжело вздохнув, я заходила всё
глубже, пока не поплыла.
Мне было так страшно и холодно.
Зубы стучали, не попадая друг на друга.
Что-то склизкое касалось ступней.
Плача и дрожа от ужаса, я продолжала грести к храму.
Казалось, я никогда не доберусь до него. Силы покидали
меня. Отчаявшись, била по воде руками.
В какой-то момент моя нога нащупала илистое дно. Оттолкнувшись
от него, я сделала ещё один рывок и, наконец-то, смогла встать.
Доплыла!
Утерев слёзы, обняла себя за плечи.
Куда дальше?
— Папа, — облачко пара вырвалось из моего рта. — Папочка, ты
где?
На втором ярусе храма загорелись огоньки. Это единственное,
что я могла рассмотреть в темноте.
Не сдерживая рыдания, побежала туда. Ноги утопали в прелой
листве. Наступая на колючие ветки, чувствовала боль, но это не
останавливало меня. Я стремилась найти того, кто был дороже всего
на свете.
— Папа, — шептала я дрожа.
Туман, стелясь по земле волнами, отступал от моих
стоп.
Звуки. Впереди громко говорила женщина.
Этот голос и непонятные слова пугали ещё больше.
Перебегая от дерева к дереву, я пыталась подобраться ближе.
Наконец, подбежав к белоснежной мерцающей в темноте стене храма,
прижалась к ней.
Холодно.
Страшно.
Туман ластился к моим ногам, отскакивая каждый раз, стоило
мне сделать шаг. Опустившись на колени, я поползла
вдоль стены. Моё присутствие скрывал редкий кустарник и тьма.
Добравшись до угла, выглянула.
На небольшой поляне стояло около двадцати женщин. Белые тряпки
на их плечах трепал ветер. Жрицы!
Я помнила их. Держа в руках факела, они все как одна смотрели на
мужчину, привязанному к толстому столбу.
— Папа, — хрипло выдохнула я.
Он зло взирал на жриц. Я ещё никогда не видела на его
лице столько ярости.
— Этим ты ничего не добьёшься, старая тварь, — голос папочки
звучал уверенно. — Моя дочь - твоя погибель. Это её судьба!
