Когда мир содрогнулся, лорд-стратег Ярлат Сигетнар мирно сидел
на террасе и любовался рассветом.
Ему нравилось видеть, как тьму прорезают первые лучи,
пробивающиеся меж громад высотных домов, узкие, точно стилеты. Как
они прокладывают дорогу остальным, как заливают темные улицы и
изгоняют мрак. Как тают в небе сахарные облака и как зловещая
утренняя синь наконец сменяется белым днем. Это обнадеживало.
Умиротворяло. Заставляло поверить, что не бывает беспросветного
ужаса и непреодолимых страхов. Всему свой черед…
В такие минуты лорд-стратег становился почти поэтом.
Однако сегодня ему не дали сполна насладиться любимым
зрелищем.
Едва горизонт начал разгораться багрянцем, как это слабое
свечение погасила какая-то тень. Сигетнар лениво сощурился,
потягивая горьковатый биртисс. Неужели собирается дождь? Да как
будто не сезон…
Но небо по-прежнему было чистым. Ни единой тучи. То, что
закрывало солнечный свет, висело над башнями, пунктиром
расчерчивающими горизонт. На тучу оно не походило — скорее на
темный шар. Сигетнар изумленно моргнул. В лицо вдруг ударил
яростный сквозняк, точно справа и слева от террасы на двадцатом
этаже распахнулись гигантские двери. Здание дрогнуло. Потом еще
раз. Конструкции негромко застонали от непомерной нагрузки.
Немногочисленные машины внизу перестали шуметь. Водители жались
к обочинам, надеясь укрыться у монументальных стен. Но укрыться от
чего?
И землетрясений в столице не бывает…
Нет, на город надвигалось не землетрясение. Шар закрывал уже
полнеба. Теперь он казался уже не черным. Сигетнар разглядел
темно-бирюзовую поверхность, испещренную беспорядочными россыпями
золотых огоньков; светлые зеленоватые пятна и чернильные полосы, и
белые шапки, и…
Потом он отбросил браваду и попятился в комнату, держась за
стену, чтобы не упасть. Дом дрожал все сильнее. Казалось,
сорокаэтажная башня сейчас переломится у основания и рухнет, как
срубленное дерево. Сигетнар с удивлением обнаружил, что охвативший
его страх не имеет ничего общего с привычными приступами
паники.
Вот оно как, оказывается, когда страх идет изнутри, а не
извне…
Затем размышления кончились. Земле надоело трепетать, и она
содрогнулась судорожно, неистово, точно бросаясь в бой. Сигетнар не
удержался на ногах, упал, выронил бокал с биртиссом и завороженно
смотрел в окно.
Лужи не было — дом накренился так, что биртисс моментально стек
ручьем в угол.
И шара не было, он превратился в нечто колоссальное, зависшее
над миром. Может быть, так смотрит букашка на занесенную над ней
ногу, понимая, что уже не успевает спастись.
Бирюзовый купол рванулся вниз.
Удар был глухим и каким-то утробным. Сигетнара подбросило,
стекла, зазвенев, лопнули, начали трескаться стены, но арматура еще
держалась, не давая зданию превратиться в груду пыли. Сигетнар уже
не обращал внимания на страх. Он с досадой смахнул с лица жалящие
осколки. Там, за окном, вздымалась волна. Земля?.. Земля встает на
дыбы?
Содрогнулось снова, затем еще раз. Теперь толчки шли один за
другим, и дом подбрасывало, как мячик. Другой, соседний, не
выдержал и сложился пополам — почти бесшумно в поднявшемся гуле.
Сигетнара отшвырнуло к двери на террасу, и он до боли в пальцах
вцепился в дверной косяк. Кажется, кому-то повезло меньше — он
видел, как фигурки летели вниз из окон напротив. Следом за ними
бессильно осыпался крупными блоками еще один дом.
Померещилось — или толчки теперь сотрясали землю слабее и реже?
С той кристальной ясностью, которая приходит, когда понимаешь, что
это конец, Сигетнар подумал — вряд ли. Если рушится мир, то он
рухнет независимо от чьих-то жалких надежд. Но если мир не
рушится…
С неба вдруг свалилось что-то темно-серое и разлапистое, как
гигантский клубок змей.
