Я стояла на пороге квартиры и задыхалась от слез. Трясущимися от
страха пальцами расстегнула пальто, вцепилась в шарф. Нет, не могу.
Я не могу здесь остаться.
— Долго там возиться будешь? — рявкнул муж из кухни. Он гремел
тарелками, крышкой от кастрюли. — Жрать нечего! Ты должна была
вернуться в восемь, а на часах двенадцать.
— Знаю, — выдохнула я громко и вытерла мокрые щеки. — Случилось
ужасное, Дерел. Мне нужна твоя помощь.
Я шагнула на кухню. Здесь при свете тусклой лампы Дерел мог
видеть панику на моем лице, красные от слез глаза и то, как меня
всю трясет.
Муж сидел за столом перед пустой тарелкой. В правой руке держал
хлеб с маслом, в левой – столовый нож. Пустой взгляд Дерела
скользнул по вырванному клоку ткани на юбке, по сбитым носкам
сапог.
— Почему ты в таком виде?
— Случилось ужасное, — повторила я нервно, чувствуя, как слезы
вновь подступают к глазам. — В переулке между храмом и школой на
Войт-стрит, я задержалась, чтобы поговорить с малышами из
сгоревшего дома. Помнишь, я говорила про тот дом, что сгорел
сегодня утром? Хотела записать, что ребятишки чувствуют,
поддерживают ли их семью соседи. Я задержалась, Дерел…
— Я вижу, — оборвал он меня. — Ужин в девять, сейчас уже
двенадцать. Что я, по-твоему, должен был делать, а?
Я зло стиснула зубы. Муж меня словно не слышит! Растерянно
осмотрелась: грязное белье под раковиной ждало стирки, гора немытой
посуды высилась на тумбе еще с прошлого воскресенья. Кажется, на
нескольких тарелках рис засох настолько, что его уже ничем не
отодрать.
— Ты мог бы навести порядок, — пробормотала я.
— Что?
— Порядок, Дерел. Помыть посуду, отнести белье в ванную комнату.
В холодильнике есть мясо, сыр и два вида соуса. Вон в том мешке
картофель. Ты ведь умеешь готовить, так почему не потушил картофель
с мясом? Это недолго. Да и ты все равно пока не работаешь, а я…
— А ты баба! — взревел муж и вскочил со стула. — С чего вдруг я
должен выполнять твои обязанности?
— С того, что я много работаю, а ты…
— А я ждал письмо со склада весь день, нервничал и не мог
отвлечься! Приперлась среди ночи в рванье, – и это еще узнать надо,
где ты была. На задании, говоришь? С каких пор ты возвращаешься с
работы по темноте?
Я не узнавала человека передо мной. Он стал таким совсем недавно
– как только мы поженились. Но узнавать Дерела заново я не хотела…
Такого Дерела – точно нет. А еще он впервые повысил на меня голос,
и терпеть это я не намерена.
Он кричал что-то еще. Я уже не слышала. Застегнула пальто,
плотнее обмотала шарфом шею и вышла из квартиры. Дерел не пойдет за
мной, я уверена, ему лишний раз наклоняться, чтобы обуться,
лень.
Покинуть подъезд я решилась не сразу. Стояла, прислонившись к
двери, и слушала шум ветра. Он звенел осколками стекла разбитой на
тротуаре бутылки, с хрустом срывал сухие ветки с деревьев и бросал
их на металлический козырек.
Каковы шансы, что тот человек из подворотни понял, куда я
сбежала? Он гнался за мной несколько кварталов. Я петляла между
домами, путала следы, пряталась в кустах, подъездах и даже мусорных
баках. Прошел не один час, прежде чем я добралась до дома. Вряд ли
он видел, куда я исчезла – иначе догнал бы в два счета.
Я тихонько отворила тяжелую дверь и выглянула в темноту. Слабый
фонарь, единственный во дворе, мигал. Если я проскочу мимо него и
скроюсь вон за тем поворотом, то сумею добраться до пересечения
улиц Уэльской и Воттвард. Там находится отделение полиции, и только
она сможет мне помочь. Кто, как не правоохранительные органы,
способны дать опору и защиту испуганной гражданке?
До участка я добралась в два счета, стараясь не выходить на
свет. Бесшумно скользила вдоль домов, пряталась в темных арках и
замирала у деревьев, чтобы отдышаться. Мне казалось, что тот
преступник следует за мной по пятам, и только невероятной силой
воли я смогла убедить себя снова не разреветься. От страха сосало
под ложечкой, и каждый шорох, скрип или чьи-то шаги в конце улицы
заставляли меня обмирать.
