КНИГА ПЕРВАЯ
"В ЛЮБВИ КАК НА
ВОЙНЕ"
Мы лежим рядом. Я и мой любимый, он
же командир нашей двойки, Митя Соколов. Как бы я хотела оказаться
вместе с ним сейчас на теплой постели. У него в маленьком домишке
на окраине провинциального городка. Здесь бы тихонечко потрескивали
дрова в русской печке, шипел и тихонечко постукивал крышкой только
что вскипевший чайник. Мурчала бы счастливая кошка, вылизывая лапку
от аромата жареной рыбки, доставшейся ей на ужин. Тикали бы ходики
на стене. Нам было бы уютно и тепло. Так приятно прикасаться друг к
другу чуть влажной кожей. Держаться за руки и ни о чем не думать.
Любить в умиротворении и быть абсолютно счастливыми. Но…
Мы рядом, вот что главное. На старом
продавленном матрасе, который Митя приволок из соседней квартиры.
Бросил его на усыпанный стеклянными осколками, стреляными гильзами,
щепками и кирпичными и бетонными крошками пол, да и повалились,
прямо как были. В камуфляже, брониках, берцах, разгрузках, шлемах и
с автоматами в руках, поскольку с ними нельзя расставаться ни на
минуту. Словом, в полном боевом облачении.
Смотрим в потолок. Он местами
закопчённый, посеченный пулями и осколками. Над нашими головами
медленно покачивается пыльная стеклянная люстра. Даже лампочка
внутри целая. Как оно, это хрупкое создание рук человеческих,
осталось целым здесь, посреди этого ужаса? Чудо какое-то. Ни одна
деталь её не отвалилась, хотя трясёт здесь очень часто. То там
бабахнет, то здесь рванёт.
Понемногу наше с Митей дыхание
становится ровным. Набегались за день, устали. Я нащупываю его
ладонь, сжимаю в своих пальцах. В ответ ощущаю такие же теплые
тесные прикосновения.
– Митя, ты меня любишь? – голос мой
звучит хрипло, простужено. Ноги промочила вчера, пока лежали
несколько часов на берегу реки, в камышах, не имея возможности с
места сдвинуться – настолько плотным был огонь с противоположной
стороны. Да ещё вражеский снайпер, сволочь, головы поднять не
давал. Кажется, у него был прибор ночного видения. Иначе бы не
лепил так метко. Ну, почти. Мы бы, будь он хорошим стрелком, тут бы
не лежали теперь. Но вот и результат вчерашнего «купания». Я
простудилась. Не сильно, а всё же неприятно.
– Нашла время спрашивать. И место
заодно, – таким же сиплым голосом отвечает любимый. В его голосе не
грубость, нет. Ирония. Такой характер у моего Мити. Он любит
пошутить. Даже в таких дрянных обстоятельствах.
– Ты все-таки скажи, – упрямлюсь
я.
– Женька, отстань. Ты же знаешь.
– Всё равно скажи.
– Ну, люблю.
– А без «ну»?
– Вот привязалась…
– А без…
Митя не дает довести нашу перебранку
до логического финала. Встает, повисает надо мной и вцепляется
сухими обветренными губами в мои, точно такие же, да ещё и
потрескавшиеся, спекшиеся. Как их ещё назвать-то? Пыльные,
наверное. Но ему всё равно, и мы целуемся.
Рисковая парочка! Два военнослужащих
российской армии в городе, где идет война, нашли время и место,
чтобы целоваться. Если кто увидит – мало нам не покажется. Засмеют,
заругают… Скажут, что мы безбашенные. Зачморить не смогут – мы
все-таки в нашей роте на хорошем счету. Воюем, как все, за спины не
прячемся и тушенку по ночам под плащ-палаткой вдвоём не трескаем.
Делимся с товарищами последним, это закон. Сражаемся, как все. То
есть смело, не щадя себя. Митю даже, кстати, на медаль «За отвагу»
представили. Правда, что-то долго не вручают. Затерялись бумаги
где-нибудь в штабе. Такой бардак у этих писарей, не мудрено.
Любимый висит надо мной, держась на
локтях, и расстёгнутый ремешок от его шлема щекочет мне шею. Хоть
бы снял свою железку с головы-то! Но нельзя, понимаю. Вокруг
шныряют снайперы. А я не хочу дальше воевать без своего лучшего
друга. И любимого человека. Мы вместе, нас нельзя разлучать, как
сиамских близнецов. Только те физически друг без друга не сумеют, а
мы – морально.
