— Тёть Свет, может быть, есть другой
способ решить нашу проблему, а?
С мольбой во взгляде посмотрела на
родственницу, надеясь, что это поможет отмазаться от ее поручения,
ибо ведьмам делать добрые дела – это ж пятно позора на всю
оставшуюся жизнь!
— Нет другого способа, понимаешь?! —
стояла она на своём.
«Вот же злыдня, на что меня
толкает?!»
А между тем она продолжала давить на
мою несуществующую совесть, ведь знала, что последней у ведьм в
помине нет, тем более у таких, как мы. Интересно, нафига она
занимается этим бесполезным делом, давит на то, чего не существует?
Совсем, наверное, из-за Мириных проблем с катушек слетела!
— Мира не может разорваться на две
части, а ты только о себе и думаешь!
Разумеется, о себе думаю, а как
по-другому? Хотя, если не помочь другой ведьме, тем более сестре,
тоже позора не оберёшься. Вот же невезуха: так плохо, сяк плохо,
хоть плачь, ибо выбора-то нет!
— А я, значит, смогу? У меня дел,
значит, своих нет, да? — попробовала зайти с другой стороны, вдруг
прокатит.
— Катерина, какие у тебя дела?
А вот это уже обидно — как какие? А
опыты, а шалости? Не ожидала от тёти какого, а ещё «люблю»
говорила! Хотя чего я удивляюсь? Мы, ведьмы, народ подлый по своей
натуре, и никакие родственные привязанности тут не катят. Пока я
мысленно упивалась обидой и придумывала план мести, она продолжала
убивать меня дальше:
— Я всё сказала: ты едешь учиться! –
вбила-таки гвоздь в крышку моего гроба первая злыдня нашей
семьи.
М—да, не прокатило. Осознала я, что
слабые потуги откреститься не дали никакого результата, пострадала
по этому поводу пять секунд для приличия и приняла тяжёлый груз
судьбы. Но мысленно решила: Мира за это будет должна, ибо негоже
ведьме благотворительностью заниматься!
— Нет так нет, что так кричать? —
сделала вид, что смирилась со своей позорной участью, но зуб даю —
соседа, разумеется, — отомщу, не сильно, конечно, но чувствительно.
Ибо без этого никак, ведь порядочной ведьме месть необходима, как
воздух, иначе всё, зачахнет.
— Племяшка, вот скажи, в кого ты
такая вредная?
Уперев руки в бока, она попыталась
просверлить меня взглядом, при этом слегка прищурила свои зелёные,
как весенняя трава, глаза. Пронять меня ими, что ли, решила? Ага,
щаз, я ведьма стойкая, на меня такие душу пронизывающие взгляды не
действуют — сама так умею.
—Тёть, ты сама поняла, что спросила?
— не выдержала я и хохотнула после её вопроса.
— Действительно, глупость сморозила,
сама же тебя такой воспитала, можно сказать, по своему образу и
подобию.
Тетя смешно морщила носик и почесала
его —, этот жест говорил о том, что она о чём-то усиленно думала.
Этого мне ещё не хватало! Я всполошилась, потом что знала: когда
тётя думает, это не к добру. Ох, ты ж, чую подлянку! Может,
обойдётся? А вдруг нет? Нужно срочно её сбить с мысли! Так, на
всякий случай, а то я не горю желанием узнать, куда её заведёт
мыслительный процесс. Зуб даю — уже соседки тёти Мани — что мне не
понравится её очередная идея.
— И хорошо воспитала, между прочим,
сама так не раз говорила, — решила перейти на лесть, а что делать,
проблем-то не хочется, тут и соловьём запоёшь ради собственного
спокойствия и безопасности.
— Знаешь, Кэт, иногда мне кажется,
что до тебя мне ой как далеко, — с какой-то грустью сделала она мне
комплимент. Завидует, что ли? Вот это уже плохо, и я напряглась в
ожидании неприятности.
— Тётя, не пойму, по какому поводу
грусть? Если я тебя лучше, так радоваться должна, что достойно
преемницу воспитала! — решила вновь польстить ей, но после её злого
взгляда в мою сторону тут же поняла — не то. Ладно, воспользуюсь
проверенным способом: перевела стрелки на горячо любимую сестру. —
Вот мы ругаемся, а Мира свою личную жизнь устраивает, а я, бедная,
должна за двоих учиться в этой проклятой академии! У неё там
шуры-муры, веселуха, а у меня вся попа в пене, что придётся волчком
вертеться, изображая двух разных людей. И мало того, что юлой
крутиться предстоит, так на мне же появится несмываемое пятно
позора из-за добрых дел, и это на всё жизнь! Ну, и где
справедливость, а?
